Линчеватель
Шрифт:
— В больничке отдыхал, — ответил я.
— Да ты что? — присвистнул вахтер. — В наркологичке? Неужто передоз? Или водки перепил так, что тебя с капельницей увезли?
— Нет, авария.
— Значит, пьяным за руль сел и в столб въехал, — понимающе кивнул охранник. — Эх, детишки, не бережете вы себя совсем.
— Ох уж эти твои шутки, Карлыч, — ответил я. — Вот ты стареешь, а шутки твои нет.
Карлыч усмехнулся:
— Ну какие есть.
Старый вахтер прекрасно знал, что я никогда не притрагивался к наркотикам. Да и пил в меру.
— Карлыч, а правда люди говорят, что ты был пятнадцатилетним капитаном? — ехидно уточнил я.
— В каком смысле? — насторожился вахтер.
— В том самом. Что ты в капитанах пятнадцать лет ходил без повышения. За то, что пошутить любил.
— А правда, что ты на ознакомительную практику вместо месяца три ходил? — тут же среагировал вахтер. — За шутку, что вы труп в покер проиграли.
— Было дело, — не стал отрицать я. — Начальник практики шутку не оценил, и работал я в отделе принеси — подаем три месяца.
— Ох, Карамазов, — покачал головой Карлыч. — Тяжко тебе на работе придется.
— Это смотря кем работать, — не согласился я. — И как к работе относиться. Михаил Федорович у себя?
— Ну а где же ему быть? — сделанного удивился охранник. — Что, прощения просить пришел? Чтобы не отчислили?
— Типа того, — ответил я, не вдаваясь в подробности. Прошел через турникет и поднялся по лестнице на второй этаж.
Система будто взбесилась, щедро осыпая встречаемых мной людей личностными характеристиками:
“Взяточник
Шанс на социальное перевоспитание: 5 %”.
"Взяточник
Шанс на социальное перевоспитание: 15 %”.
"Взяточник
Шанс на социальное перевоспитание: существо не поддается социальной адаптации”.
Впрочем, я не удивлялся: большинство преподавателей, которых характеризовала Система, брали взятки за экзамены и зачеты особо не таясь.
Система и здорово могла помочь в жизни. Хотя бы тем, что показывала, кто находится перед тобой: нормальный человек, или мразь. А заодно и указывала, насколько человек гнилой. В процентном соотношении.
Я толкнул дверь и вошел в деканат.
— Михаил Федорович у себя? — спросил я у секретарши Ани, девочки лет двадцати. Она улыбнулась и кивнула.
Я глубоко вздохнул, постучал в дверь с табличкой, на которой золотыми буквами было выбито: “декан института криминалистики, Медведев М. Ф”. И дождавшись приглушенного “Войдите”, толкнул дверь.
Небольшое помещение, в центре которого стоял длинный прямоугольный стол, заваленный бумагами. Ряд шкафов у стены, за стеклянными дверцами которых были сложены стопки папок. Кадка с пальмой у окна — вот и вся обстановка кабинета. Михаил Федорович сидел во
— Добрый день, Михаил Федорович.
— О, какие люди, — декан оторвался от своего занятия и посмотрел на меня сквозь тонкие стекла очков золотой оправе. — Явился. А я уже хотел подписать приказ о твоем отчислении и передать документы товарищу военкому.
— И я как раз по этому поводу, — ответил я. — Хочу забрать документы.
Декан задумчиво поправил на переносице очки. А на его широком, добром лице появилось что-то вроде непонимания:
— Прямо перед защитой диплома? Зачем.
— Выбрал не ту профессию, — просто сказал я. — И только сейчас это осознал.
Декан задумчиво повертел ручку в пухлых пальцах:
— Жаль. Хорошие отзывы от преподавателей, почти одни “отлично” по профильным предметам. Исключительно положительные характеристики от руководителей практики. Говорят, очень ответственный и старательный работник. У тебя, наверное, уже и контракт был с лабораторией, в которой ты практику проходил?
Я кивнул.
— Ну вот. А ты приходишь и заявляешь, что хочешь забрать документы и поставить крест на карьере. Потому что специальность не твоя.
— Ну что я могу сказать. Так уж сложилось, — я развел руками, словно бы говоря: решение уже принято и менять его поздно.
Михаил Федорович тяжело вздохнул:
— Ладно, иди к Ане. Пиши заявление, — махнул рукой он.
Я спустился по лестнице в холл и вышел из здания универа. Достал из кармана пачку сигарет, закурил. Довольно осмотрелся по сторонам.
Во дворе университета было пусто. Оно и понятно: пять минут назад прозвучал звонок на пару, и студенты разошлись по аудиториям грызть гранит науки. Что у нас дальше по плану? Крастинов.
Я сел в тачку, нажал на кнопку стеклоподъемника, опуская стекло машины. Закурил, выпустил на улицу струю сизого дыма. И в этот момент, я боковым зрением заметил двух человек у нового спорткара, стоявшего в нескольких метрах от меня. Одного из них я знал. Мой знакомый по учебному процессу. Ваня Емельянов. Мажор из обеспеченной семьи. А вот парня, с которым он разговаривал, я прежде не видел.
И с первого взгляда у меня сложилось такое впечатление, что парень явно учится не в Академии, которое выпускало в большой мир юристов самого разного толка. И учились в нем исключительно детки богатых и влиятельных родителей. Известных адвокатов, судей, крупных чинов из прокуратуры. Этот же парень на мажора похож не был. Всклокоченные черные волосы, смуглое лицо, потрепанный спортивный костюм. Иван что-то сказал, незнакомцу, пожал протянутую руку.