Линчеватель
Шрифт:
– Покойся с миром, двухколесный друг. Ты сослужил неплохую службу, - торжественно произнес он, бросая догорающую спичку на облитую бензином одежду.
Раздался хлопок, и ярко полыхнуло пламя, которое мгновенно охватило одежду и мотоцикл. Жар стоял такой сильный, что мне пришлось сделать пару шагов назад: от температуры затрещали волосы. В небо потянулся густой столб черного дыма.
– Уебываем отседова. Копы скоро прибудут.
Гоблин бросился к оврагу. Мимо покосившихся домов. Местные и правда успели здесь все растащить: шифер на скатных крышах отсутствовал чуть более чем полностью, стекла были вырваны вместе с
Впрочем, любоваться достопримечательностями, мне было недосуг. Гоблин взял такой темп, что я едва за ним поспевал. Я едва начал спускаться по крутому склону оврага, поросшему густым кустарником и чахлыми деревцами, а Гоблин уже преодолел неширокий ручей, что тек по дну оврага, и уже забирался вверх по склону:
– Хуле ты там копаешься?
– обернувшись, крикнул он мне.
– Давай быстрее!
– Легко сказать - быстрее, - пыхтел я, хватаясь за ствол деревца. Весь склон был изрыт торчащими из земли корнями. Так что приходилось смотреть под ноги. Иначе, был велик шанс кубарем полететь вниз, сломав себе шею. А уж этого я точно желал меньше всего.
Узкий ручей я перескочил в один прыжок. Еще секунда - и я уже торопливо карабкался наверх.
За пустырем заросшего оврага начиналось некое подобие цивилизации. Грунтовая ухабистая дорога вывела нас к рядам девятиэтажных домов. Бегом, по щебню, минуя лужи, мы выскочили аккурат к станции метро. Гоблин, который бежал первым, остановился, бегло огляделся в поисках напарника.
Филин заметил нас раньше. Прямо рядом с нами затормозила, просигналив, машина.
– Филин тачку сменил, - запыхавшись, пробормотал Гоблин, открывая дверь и торопливо садясь в машину.
– Красавчик, брат.
“Выполнено”.
На дело с досье Большакова, словно сам собой, появился штамп: ликвидирован.
Дополнительные задания:
– Никто из гражданских не должен пострадать (выполнено);
– Медицина тут бессильна. Большаков должен умереть моментально, либо в течение двух минут после нанесения ранений (выполнено);
– Казнь. Убийство должно произойти при свидетелях (выполнено);
– Почерк. (Провалено)”
Да и хуй с тобой. Еще, блять, карты я на месте не разбрасывал. Делать же мне больше нехуй.
“Итог за прохождение задания: 90%. Навык “Стрелок” повышен. Навык “сбор улик” повышен. Навык “Аналитика” повышен. Вы получили новый уровень. Вам доступно одно нераспределенное очко умений.”…
Я отмахнулся от системки. Талант потом закину. Сейчас не до того.
Нервное напряжение, державшее меня несколько часов, улетучилось. Вместо него волнами накатывала сильная усталость. Я обессилено откинулся на спинку сиденья, глядя в окно бессмысленным взором. Мимо проплывали многоэтажные дома, вывески, прохожие на тротуарах, автобусные остановки - но взгляд
– Как ты, братан? Оклемался?
Голос Гоблина вытащил меня из ступора
– А?
– ошалело переспросил я.
– Оклемался, говорю? Похоже, не до конца еще. Ну, ничего: Сейчас доберемся до кабака, расслабимся - и придешь в норму.
Гоблин хлопнул меня по плечу. Я лишь кивнул головой, и вновь уставился в окно.
В себя я начал приходить только рядом с “Вальхаллой”, когда Филин остановил машину. Мест рядом с кабаком не было, так что водителю пришлось оставить машину в паре домов от питейного заведения.
– Пошли, - Гоблин вышел из машины, на минуту остановился, закуривая.
– Пойло стынет. Дядя Токарев угощает.
***
Я открыл глаза - и потолок завертелся надо мной, словно кровать начали быстро раскручивать. Немилосердно болела голова. Хотя… болело все тело. Каждая мышца, каждая кость болела так, словно вчера по мне проехал каток. Во рту появился неприятный горьковатый привкус.
Горло пересохло, словно я несколько дней брел по пустыне. Я попытался было облизать языком пересохшие растрескавшиеся губы. Стараясь не делать резких движений, я со стоном сел на диване, держась за голову. Осмотрелся.
Предметы тряслись и расплывались перед глазами. Зрение никак не могло сфокусироваться. Очевидно, я проснулся, скорее еще пьяным.
Память пробивалась сквозь клочья густого черного тумана. Вот Валькирия приносит первый поднос с кувшином темного пива, стаканами и какой-то закусью. Мы о чем - то болтаем, ржем на весь зал, как кони. Стаканы с пивом сменяют друг друга….
Дальше воспоминания блокируются. Стираются, скрываются в черном мареве. До тех пор, как я проснулся на диване своей квартиры.
Мои ноздри уловили слабый аромат готовящегося кофе. Кто-то гремел на кухне посудой. От этого шума в голове вспыхнул, вышибая искры из глаз, фонтан боли. И внезапно, меня охватила злость.
Ну, Гоблин, ну сука! Сейчас я объясню ему, каково это приходить в гости с утра пораньше, да еще и без приглашения!
Собрав все силы, что не украло похмелье, я попытался встать с дивана. В первый раз, голова резко закружилась, ноги предательски задрожали, подкосились, и я шлепнулся на диван. Лишь со второго раза, мне с великим трудом удалось подняться на ноги и сделать несколько шагов. Это было непросто: пол качался под ногами, словно я шел не по ламинату, а по палубе попавшего в шторм корабля. И в тот момент, когда я преодолел часть расстояния до кухни, сыпля чернейшей бранью и проклятиями на голову утреннего гостя, с кухни раздалось шлепанье босых ног, и навстречу, едва не врезавшись в меня, вышел вовсе не Гоблин.
Та самая блондинка, что видела меня в парке, а потом до чертиков напугала в “Вальхалле”. И из одежды на ней была только моя футболка, которая доходила ей до середины бедер. В руках она держала две чашки ароматного кофе:
– Оклемался?
– с улыбкой спросила она, подходя и передавая одну из чашек мне.
– А я тут похозяйничала немного. Кофе вот крепкий сварила. Чтоб поправлялся.
– Ты?
– я рассеянно принял чашку из ее рук.
Она с интересом посмотрела мне в глаза:
– Совсем ничего не помнишь?