Линчеватель
Шрифт:
А в следующую секунду один из оппонентов налетел на меня, угодив под точный удар обрезком трубы по еблу. Однако роль свою боец выполнил: отвлек мое внимание, чтобы еще двое оппонентов сбили меня с ног. Я упал, подтянув ноги к подбородку и закрыв голову руками. И тут же на меня со всех сторон посыпались удары. Целили в основном в голову и несколько точных пинков все-таки попали в цель. А потом противники просто разлетелись в стороны. Надо мной склонился Гоблин, протягивая мне руку и помогая встать с земли. Нос напарника был разбит, под глазом расплывался
Драка закончилась. Карланы начали отступать. Пятеро без движения лежали на земле, даже не пытаясь встать.
– Можете попробовать еще раз, - посоветовал карланам Гоблин.
– Да вот только как вы понимаете, мы просто так под пиздюли не подставимся. Руки - ноги поломаем. Или голову нахуй пробьем. Готовы рискнуть?
Гоблин вопрошал спокойно. В его голосе не было и тени агрессии. Но пара тел, лежавших неподалеку, и окровавленная бита остудили боевой кураж оппонентов. Карланы попятились назад. И я очень сильно понадеялся, что за отсутствие боевого духа и такое выступление молодого коллектива, за проявление трусости, эти карлики получат пиздюлей от своих же товарищей.
Вдали завыли сирены полицейских машин. Видимо, кто-то из законопослушных граждан, решил пресечь беспорядки в виде массовой драки. Вой сирен окончательно подорвал мораль поросят. В мгновение ока их как хуем сдуло с места боя.
– Валим!
– крикнул Гоблин.
– Филин. За руль!
– В общем, свалили мы оттуда. Прикольно было. Блин…
Моя новая знакомая зажмурила глаза от удовольствия.
– Никогда до этого не сбегала от полиции. В этом что-то есть, - мечтательно протянула она.
– Это да, - пробормотал я, вспоминая, как по ее наводке мы бежали от полицейских по ночному парку.
– Ну а потом нас с тобой высадили здесь. Я решила остаться и присмотреть за тобой. Выглядел ты жутко.
Я осторожно потрогал разбитое лицо. Видимо, чей-то кроссовок все же попал в цель.
– Я чуточку обработала вчера твои боевые раны, - заметив мое движение, сказала гостья.
– Не лапай ты.
С этими словами, она легонько ударила меня по руке.
– Ай! Хорошо, хорошо. Не буду, - клятвенно пообещал я, отдергивая руку.
– Ну, спасибо, что обработала.
– Я клятву давала, - гордо сообщила она.
– Ты медсестра?
– с интересом спросил я.
– Пока еще только учусь, - улыбнулась гостья.
– Но кое - что, да, знаю. Умею. Могу Практикую.
– А потом? Потом что было?
Девочка, молча и с удивлением, посмотрела на меня, а потом рассмеялась:
– Если ты о сексе, то его не было. Ты был еле живой от выпитого и пиздюлей. Едва добрался до кровати, разделся и отключился. Я просто легла рядышком, потому что у тебя спать больше негде. Пол грязный, в кресле я пробовала - неудобно.
Я замолчал,
– Как зовут-то тебя, спасительница?
– Настя, - ответила блондинка.
– Настя, - я произнес это имя, словно пробуя его на вкус.
– Красивое имя.
– Еще бы. Сказал бы ты, что оно плохое. Ух, я бы тебя…
Она замахнулась ладошкой, словно хотела меня ударить.
Я дернулся. Рука дрогнула, разлив горячий кофе прямо на ноги.
– Ай-ай-ай!
– взвыл я, вскакивая с дивана.
– Горячо.
Девочка расхохоталась, спрятав лицо в ладонях. Иногда она лукаво убирала руки от лица, смотрела на меня - и снова закрывала лицо ладонями, безудержно и задорно хохоча.
– Ты чего?
– изумленно спросил я. От удивления такой истерики я даже забыл про ожоги.
– Все- таки твой друг вчера был прав, - сквозь смех ответила Настя.
– Ты феерический раздолбай с патологией кривых рук. Он спрашивал еще вчера, лечится ли это.
– Ну и?
– с интересом спросил я.
Настя трагически вздохнула:
– Боюсь, это клинический случай, - ответила она. И в ее голосе прозвучало столько грусти и трагизма, словно она сообщала пациенту, что он неизлечимо, безнадежно и смертельно болен.
Я улыбнулся, поставив полупустую кружку с кофе на стол:
– Мой друг далеко не всегда прав.
Где-то на кресле, под ворохом сваленных там вещей, раздался приглушенный писк. Настя встала с дивана, подошла к креслу и принялась разгребать сваленное там шмотье. Из глубин барахла появилась небольшая дамская сумочка, из которой и раздавался этот писк.
– Ой!
– всплеснула руками Настя, вытащив из сумочки телефон и посмотрев на дисплей.
– Ой-ой-ой. Пора бежать.
Она схватила с дивана свои вещи и, шлепая босыми ногами, побежала в ванную.
– Родители потеряли?
– насмешливо спросил я через дверь.
– Не совсем так, - донеслось из ванной.
– Точнее, совсем не так. Дела. Завтра много дел. А времени уже …
Я поднял со столика телефон. М-да. Похмельный день начинается поздно, а вечер в такой приятной компании пролетел незаметно. На часах было уже десять вечера.
Настя выскочила из ванной.
– Возвращаю, - она протянула мне мою футболку.
– Ага.
– Ну, все. Я побежала. Не скучай, - уже у двери Настя обернулась, посмотрела на меня.
– Завтра позвоню, спрошу как здоровье у больного.
– А проведать не заскочишь?
– Все зависит от твоего поведения, - лукаво улыбнулась Настя.
– Но помните, больной: вам нужен полный покой.
Запищал телефон.
– Ну, все. Такси уже приехало.
Она чмокнула меня в щеку и выскочила за дверь.
***
Остаток вечера я провел в крайне мрачном и подавленном состоянии. Все еще сильно мутило, и поэтому большую часть времени я провел лежа на диване, и бессмысленно глядя в потолок. Голова была словно забита плотным слоем ваты, через которую не пробивалась ни одна мысль.