Линейка
Шрифт:
Про блондинок похохмить- милое дело! Сестричка хихикает, ртом крашеным лыбится, и тупит — идиотка, ведь один в один про нее. Молодая девка, ядреная. Задок там, передок. Все как надо! Я подкатил, а она мне от ворот-поворот. Понял — не кандидат. Идиотка больше на доктора глаз кладет. То сиськами притрется, то ненароком в коридоре зажмет, это если на станции. Курва! Если честно, то на вызовах особо не выпендривается. Дело свое знает.
Принимали как-то роды. Не наша это забота, но коли «акушеров» нет, кто будет заниматься? Правильно! По дороге еще и в метеоритку попали… Нашвыряло дай боже!!! Сели! Купол крохотный. С полсотни домов, один рудник, медпунктом и не пахнет. Коновал местный лежит вдупель. Ну, пилот наш побежал к шерифу прописываться — порядки у них такие. Мы к роженице. Фельдшерица, как назло, в отпуске. А там баба уже зенки
Пацан родился — первый марсёныш. Мормон потом нам самогону налил. Нормальный мужик оказался — не шибко замороченный. А мы что? Не отказались! Я сестричку в углу притёр, думал, оно выпимши, попроще будет, а меня со всей дури хрясь по морде "Неуставные отношения…, пожалуюсь…, что вы себе позволяете…". Достала! В «косметологичку» бы.
Доктор… Доктор — это доктор. Тут много не скажешь. Щупленький, слепенький, прыщавый весь. Заумный больно. "Санитар, не мешайте! Санитар, отойдите!" Надоело!
Нет, в самом деле. Я что-ли нанимался за ним оборудование таскать? Да там одни стимуляторы кило на двадцать тянут. Мда… Только не будь его, доктора, сколько бы людишек сейчас по тому свету рассекало. И пусть не врёт капеллан про промысел или там умысел. Бывает, посмотришь как доктор работает, красный, потный, спокойный, и думаешь: "Есть бог! Вот он! В комбезе медицинском…" Жаль, что у меня ген-коэффициент низкий, — на врача бы выучился.
Полгода назад на Астероидах взрыв был… Где? Ха! Не дотумкали? Да, на копях!!! Конечно, всего не показали, дураки что-ли, а иначе прикрыли бы добычу. Там шахтеры в таких условиях работают — подумать страшно. Мало ли что говорят? Нельзя при таком уровне радиации, ни секунды! А они месяцами вахту держат. Да еще рвануло!
Только в атмосферу вошли, уже счетчик зашкалил. Пилот хмыкнул, кивнул доктору, что делать, мол. Тот плечиками узенькими пожал. Капеллан побледнел, зашептал что-то. Я думал, молится. Прислушался… Нет! Матерится! Фельдшерица зеленая. Проверяет настройку инструментов, а со лба у нее кап, кап на кардиограф. Блондинка по-началу не врубилась, а как на доктора глянула, только ойкнула.
— Все в порядке, — Доктор вроде как ободрить нас решил, — Наденем защиту. Раз в полчаса — инъекция. Четверть суток по инструкции, и обратно на базу.
— Не сяду. Некуда, — это пилот… На экран кивает, а там дымина желтый, клубами, и через рвань огня и гари карьер виден. Каверна от взрыва — жуть! И как в мультяшке, человечки в скафандриках снуют, бегают. Это те, кто еще бегать может.
Поп на штаны трубы освинцованные натянул, перекрестился:
— Отстреливаться надо. Катапульты-то для чего? А там по ходу разберемся, чем возвращаться.
Ну, тут мы засуетились. Засобирались. Пилот нам всем по очереди руки потряс. Первый раз гиппократами не обзывался. "На связи держитесь", — выдавил через силу. Кадык туда-сюда по горлу небритому ходил.
Катапульт-блок у нас никудышный. Как и шаттл. Это только так считается, что «скорая» хорошо живет. Ни хрена! Впятером с трудом влезли. Пока летун место для отстрела подыскивал, взмокли все. В защите и так душно, а тут еще в обнимку жаться. Дурацкая работенка… Потом каак стрельнуло! Вспомнилось вдруг, как пацаном из рогатки пулял по синичкам.
Доктор щиколотку вывихнул. А так — нормально приземлились. Сам вывихнул, сам и на место поставил. Почесали к воронке. Ребята с местной подстанции уже походку развернули. Только она, походка, для таких условий — без толку, разве что название — полевой госпиталь. Капеллан им крестом отсалютовал, и дальше мы пошли. В самое пекло. Жарило неимоверно. На счетчик никто уж и не обращал внимания. Мы с попом тех, у кого ноги не переставлялись, но дыхалка еще держалась, наружу тягали. Сваливали рядком в куполе. А доктор с девчонками работали! Сказал бы по-другому, красиво сказал, если б умел… А так… Короче, работали! Доктор первый защиту снял. Неудобно в ней — двигаться мешает. Я со святым отцом переглянулся, чего уж тут? Инженеришка какой-то мои «доспехи» умыкнул. Надо ему было вниз, к реактору, а скафы у шахтеров
Через пару суток валялись в лёжку. Все. Когда смена прибыла, шевелиться только доктор мог. Ползком, правда, но мог. И вот ведь что удивительно. Почти ослеп, ногти кровоточат, а в вену с первого раза шприцом попадает.
Мы потом всей бригадой три месяца в реабилитации проваландались. Пилот каждый день забегал. Ржал: "Крепкие вы, гиппократы". Потихоньку выправились. Сестричка облысела маленько, но это ничего. Считается, после пятого курса проходит. Я вроде как доктора поблагодарить хотел. Если бы не он, загнулись бы мы всей бригадой. А он сухо так осёк: " Не преувеличивайте, Рябов. Идите". Хотелось по-человечески, а тут! Надоело… Двести раз прошение составлю, а добьюсь перевода!
Хорошенько прикинуть, куда они без меня? Думаете легко туши ворочать. Покормить, попоить, подмыть там… Поганая работенка. И платят не ахти. Еще обидно, когда подтрунивать начинают. Между собой «даунёнком» зовут. Это, если кто не пропёр, от «дауна». Не уважают. Надоело! Тут пациента переворачивал, и замешкался, позабыл, что переломанный… Тот сознание потерял, а фельдшерка меня отчитала. Стою, краснею… Фельдшерка мне подмышку росточком. Страшненькая. Поп опять же бесит… "Ты, — говорит, — хоть бы сказку что-ли почитал на ночь. А то все комиксами шуршишь". Доктор меня и не замечает порой. Кто я? Так… Грузчик. Сестричка морщится: "Фи. Пользуйтесь иногда антиперспирантом. Воняет". А я пользуюсь. Только у меня эта… эндокринная система сбита после астероидов. Ноги потеют, самому тошно. И модик этот: "Обслуживающему персоналу не положено в рубке…"
Сколько лет вместе по вызовам таскаемся, столько и держат за шестерку. Достали! Рябов, поди туда… Рябов, сделай то. Поди и не знают, что санитара ихнего Александром зовут. Гиппократы!!!
— Лежите спокойно. Старайтесь не шевелиться. Вы находитесь в клинике на Земле.
— Семьдесят процентов. Удивительнейший случай, коллега. Какой крепкий организм.
— Сейчас мы дадим вам успокоительное. Расслабьтесь.
— Любопытно! Хоть сейчас диссертацию пиши… Приступим.
Зовут в «косметологичку». Пока лежал у них на пересадке, с нужными людьми познакомился. Наконец-то повезло. Дождался! Вот, оклемаюсь чуток. Тут зарплаты!!! И медички хорошенькие бегают, студенточки… Не то что та блондинистая идиотка из «линейки»… Курва!
Умолял её, чтобы не дергалась понапрасну. Все равно доктор уже не жилец был. Холодильник разворотило. Ничего не осталось, ни крови, ни лекарств, ни физрастворов. "Может, не надо", — шепчу. А она: "Подключай систему, подключай систему. У нас группы одинаковые". Пока не вырубилась, всё подсказывала, что куда вставлять. Довставлялась. Доктор недолго на ее резус фактор радовался. Четверть часа, не больше. Умник. Мы всей бригадой фильм крутили, когда двигатель рванул. Кто на таких челноках летает? Кто, спрашивается… Только «линейки» с «шоками»! А фильм хороший. Про любовь. И вызов простенький. Потасовка на метеостанции. Синоптики не сошлись в прогнозах. Результат: два ножевых и огнестрельное. Дел — раз плюнуть. Метнулись туда-сюда — и домой. Капелланишка улыбался. Понятное дело, бога благодарил. Вот бог его и прибрал первым. Раскидал по каюте кусочками. Душу, наверное, потом собирал по шматкам, склеивал. Я маленько очухался, глянул по сторонам. Жуть! Фельдшерка на пузо таращится, а оттуда сизое выползает, парное… В башке гудит. Пошел в рубку. Модику глаза закрыл. На автопилот нажал, чем черт не шутит — глядишь, сработает. Когда вернулся, сообщил про летуна и про то, что аптеку и реанимационный блок расхреначило. Фельдшерицы уже не стало… Доктор головой мотал. Контузило, видно. Сестричка вокруг него ворочается, пытается перевязать. А что там перевязывать. В раствор цельным куском пихать надо. В общем, перетащил из реанимационки то, что еще вроде годилось. Вопил в голос, лицо болело очень. Тут сестричка вспомнила… про группы. Не хотел я. Чуял, что зря. А когда еще разок тряхануло и напрочь гравитацию снесло, взмыли будто ангелы и закружили по каюте оба… Прозрачными трубками связанные. Закрепить то их нечем, да и не к чему было. И уже незачем… Висел под потолком, скукожившись, смотрел, как среди поповских кусков, лома, мусора всякого красное каплями плавает. В носу свербило. В невесомости вот так вот запросто не поплачешь.