Линейные корабли Соединенных Штатов Америки. Часть II. Линкоры типов “New York”, “Oklahoma” и “Pennsylvania”
Шрифт:
С другой стороны прожектора выдавали противнику место корабля. К тому же громадные, дистанционно управляемые 36-дюймовые боевые прожектора были весьма сложными и деликатными механизмами, весьма уязвимыми даже без боевого воздействия, страдая от сотрясений и ударной волны орудийных газов при стрельбе главным калибром. В 1928 г. в рапорте, описывающем состояние прожекторов на “New York”, отмечалось: “4 больших 36-дюймовых прожектора… находятся в плохом состоянии и нуждаются в замене…. Повреждены и нуждаются в ремонте или замене элементы сигнальных решеток… их приводы погнуты и также нуждаются в замене…. Повреждены омметры, кожухи электромоторов вентиляторов, изоляция электропроводов в плохом состоянии… Механизмы термостатического контроля требуют замены ряда элементов… Сами линзы находятся в плохом состоянии и не выдержат дальнейших стрельб”.
Кроме
В 20-30-е годы дискутировалась также теория временного “ослепления” противника в ночном бою, стреляя по нему осветительными снарядами на недолетах – в расчете на то, что внезапная яркая вспышка осветительного снаряда в темноте перед кораблем выведет из строя наводчиков, лишив их на какое-то время возможности видеть цель, пока они не “придут в себя” и их глаза вновь не привыкнут к темноте. Эта теория была проверена в 1932 г. в ходе специальных тестов, однако ответ был отрицательным.
Американский линейный флот на учениях. Фото середины 1920-х гг.
Значительное внимание уделялось также артиллерийской практике противоминной артиллерии. С точки зрения организации управления огнем, 127-мм противоминная батарея каждого борта подразделялась на носовую (3-4 орудия – в зависимости от наличия либо отсутствия носового “верхнего” орудия в открытой установке поверх каземата) и кормовую (2 орудия) группы. Типичный сценарий учений включал открытие огня по атакующим с носовых курсовых углов эсминцам из орудий носовой группы, затем линкоры, отворачивая от торпед, совершали поворот на 60° в сторону от атакующих, приводя их на кормовые курсовые углы, после чего в дело вступали орудия кормовой группы. При этом огонь из орудий носовых групп открывался на дистанции 9-10 км, а из кормовых немедленно после поворота, порядка 7-7,5 км. Цели обычно представляли собой щиты, буксируемые со скоростью 20-24 узла; имитируя “атаку миноносцев”, в начальный момент они обычно приближались к колонне линейных кораблей с курсового угла 70°, что считалось наиболее эффективной тактикой для успешного выхода в торпедную атаку.
На некоторых линкорах пробовали экспериментировать с “непрерывным” огнем, когда каждое 127- мм орудие вело огонь по способности, развивая максимальную скорострельность, которой мог достигнуть его расчет. Однако при такой заведомо беспорядочной стрельбе было очень сложно корректировать огонь, и в результате перешли к практике залповой стрельбы всем бортом или орудиями носовой/кормовой группы одновременно, по звуковому сигналу (ревуну), “синхронизируя” таким образом работу артиллерийских расчетов. Результаты стрельб показывают, что основной “отчетный” параметр – достигаемое среднее количество попаданий в минуту на орудие с каждым годом стабильно улучшался. В середине 20-х годов этот показатель в среднем по линейному флоту составлял 0,35. Однако общее мнение офицеров сводилось к тому, что эффективность противоминной артиллерии по-прежнему была недостаточна. В основном проблему относили на счет управления огнем, т.к. достигаемая скорострельность (7-10 секундные интервалы между залпами) и кучность огня орудий противоминной батареи нареканий не вызывали, и снаряды всех орудий залпа ложились очень кучно.
Один из артиллерийских специалистов в 1929 г. отмечал, что в этой результативности огня главного и противоминного калибра нет ничего особо удивительного – система управления огнем ГК была значительно сложнее и совершеннее, и на ее обслуживании было занято 60 квалифицированных операторов, в то время как систему управления огнем 127-мм орудий обслуживало всего 13 человек. Кроме того, корректировку огня 127-мм орудий затрудняла необходимость развития более высокой скорострельности, меньший размер всплесков, а также меньшее количество тренировок прислуги 127-мм орудий по сравнению с повышенным вниманием к артиллерийской практике расчетов орудий главного калибра.
Впоследствии проблема была решена введением 127-мм/38 орудий в новых двухорудийных башнях (на тех кораблях, которые получили это вооружение – “Nevada”
Артиллерийская практика расчетов зенитных орудий в ранние годы (до начала 20 годов) заключалась в основном в стрельбах по привязным аэростатам и змеям, которые буксировались эсминцами или большими флотскими буксирами. Ценность такой практики была сомнительной, в частности, еще и потому, что буксирующий корабль редко давал полный ход, ибо в таком случае змей под действием набегающего потока воздуха сильно растягивал трос и занимал позицию почти прямо над буксирующим кораблем. При близком к мишени разрыве (в воздухе) зенитного снаряда результаты были бы весьма неприятны. С начала 20-х годов иногда использовали гелиевые баллоны того же типа, что применялись для подъема метеорологической аппаратуры, но поведение таких мишеней в воздухе не походило на приближение самолета-бомбардировщика или торпедоносца.
С 1921 г. стали использовать брезентовые мишени – “рукава”, окрашенные в яркий красный цвет, которые буксировались гидросамолетами на длинном (1220 м) тросе. Вначале результаты были не слишком вдохновляющими. Так, в 1922 г. “Pennsylvania” за 2 минуты 10 секунд выпустил из пяти 76-мм орудий 122 снаряда по рукаву, который буксировался со скоростью 80 узлов на высоте 1500 м прямо над кораблем, имитируя атаку горизонтального бомбардировщика. Хотя несколько разрывов были очень близкими, прямых попаданий не было ни одного, кроме того, прислуга одного из орудий жаловалась на “плохое качество боеприпасов” (осечки), а наводчик другого долго не мог поймать цель.
Со временем, благодаря постоянной практике, эффективность зенитного огня росла. В год проводили 3 “зачетные” зенитные стрельбы – одну, ориентированную на противодействие бомбардировке с воздуха, и две против торпедоносцев. Средний процент попаданий доходил до 20%, при этом стрельба велась лишь до момента условного применения “самолетом” оружия – бомбы или торпеды, т.к. командование совершенно разумно считало, что атакующий самолет должен быть сбит до того, как сможет произвести прицельную атаку. К 1932 году было отработано уже 5 стандартных методик ведения зенитного огня: “прямой” обстрел с наводкой непосредственно по приближающейся цели и 4 вида заградительного огня, отличающихся дальностью и шириной простреливаемой “зоны”, через которую вынуждены были бы прорываться приближающиеся самолеты противника.
Тем не менее многие артиллеристы не были удовлетворены этими результатами, справедливо указывая на малую маневренность “рукавов” и, следовательно, низкую реалистичность учений. Поэтому в конце 30-х годов флот решил перейти на стрельбу по радиоуправляемым мишеням.
Так, в 1940 г. было оборудовано 24 таких мишени (переделанных из выработавших ресурс катапультных гидропланов). В результате возможности по “моделированию” воздушных атак резко возросли, максимальная высота полета мишени увеличилась до 6000 м. Вначале столь существенный “скачок” в техническом уровне мишеней привел к резкому снижению результативности на зачетных стрельбах, но вскоре, в результате интенсивных тренировок, добились того, что “линейный корабль с пятидюймовой зенитной батареей способен с дистанции 20 тыс, ярдов своим огнем разбить строй атакующих самолетов, приближающихся на высоте 20 тыс. футов, и добиться высокого процента попаданий”- как указывалось в рапорте по результатам одной из учебных стрельб.
С отражением атак пикирующих бомбардировщиков дела обстояли несколько хуже потому, что радиоуправляемые мишени “не ведали страха” и продолжали атаку независимо от интенсивности зенитного огня, чего вряд ли можно было ожидать от реальных самолетов. Для отражения таких атак требовалось новое оружие – мощные, но достаточно скорострельные зенитные автоматы, создающие высокую “плотность" огня при совершенном наведении.
Настоящая революция в управлении артиллерийским огнем произошла с введением специализированных радиолокационных станций управления огнем. В США эти станции в массовом масштабе появились на кораблях уже в 1942 году, при этом для линкоров и крейсеров стандартной стала станция Мк-3, антенна которой устанавливалась поверх боевой рубки, а затем и более совершенная Мк8, как правило, устанавливавшаяся поверх бронированного визирного поста и дальномера Мк-38 (на новых линкорах) или Мк-34 (на новых крейсерах и старых линкорах при их модернизации).