Линия крови
Шрифт:
Джейсон и Лайнус продолжали работать, искали «Форд». Пейнтер снова и снова всматривался в нечеткое зернистое изображение, разглядывал неясные очертания головы женщины, зная, что это его Лиза.
Она жива — уже хорошо, но чем дольше длилось молчание, тем больше его охватывало беспокойство, от которого холодело все внутри. От Кэт и Лизы ни слова, истинная их судьба неизвестна.
Пейнтер заставил себя снова взглянуть на карту на мониторе. На ней была представлена Южная Каролина, а также часть Северной Каролины и Джорджии. На зеленом фоне выделялись большие красные полосы.
А вот где именно… Выяснить это далеко не просто.
Семья Гантов поселилась на берегах Каролины лет за сто до основания страны, обосновавшись в городке под названием Чарльз-Таун, который затем стали называть просто Чарльстоном. И стала быстро богатеть и набирать силу, пользуясь финансовой поддержкой и связями в Старом Свете, в основном во Франции и Англии. По мере разрастания семьи росло и ее влияние, и распространялось оно на университеты, правительства, военные институты и банковские круги. А значительная часть их богатства превращалась в земли.
Еще на изломе века бытовало мнение, что Гант мог оседлать лошадь и проскакать на ней от одной границы штата до другой — от пляжей Чарльстона, через равнинные округа и до гор Голубого хребта, — ни разу не нарушив при этом границ своей собственности. Сегодня Ганты могли с тем же успехом перегонять огромные стада скота через весь штат, ведь все это была их земля.
Пейнтер потер виски, потрясенный богатством и могуществом клана, противостоящего его маленькой группе. Разве есть у них хотя бы малейшая надежда выстоять против такой силы? А если враг узнает, что «Сигма» проводит по нему тайное расследование, каков будет его следующий шаг?
Догадаться не сложно. В 146 году до н. э. Рим разрушил Карфаген, разграбил его, сжег город, забрал в плен всех выживших, а затем насытил солью землю, на которой он стоял, чтобы больше здесь ничего не росло.
Пейнтер ожидал худшего развития событий.
В дверях возник Джейсон, скорее — его тень.
— Директор, вы просили доложить, когда я закончу с тем специальным проектом.
— Ты это сделал? Уже?..
— На нашем компьютере. Но могу продемонстрировать и здесь.
Пейнтер поднялся и уступил кресло Кэт главному аналитику. Парнишка подбежал, плюхнулся на сиденье и торопливо застучал по клавишам. На экране возникло генеалогическое древо клана Гантов. Пейнтер попросил помощи Джейсона потому, что хотел создать более подробный его вариант, с учетом всех специфических параметров.
С самого начала ему не давало покоя изображение этого древа семьи Гантов. При взгляде на него возникало ощущение, что он упустил какую-то очень важную деталь. Кроу уже начал догадываться, в чем тут дело, но не был до конца уверен. Может, деталь эта слишком малозначительна и никакой роли не играет? Единственный способ выяснить это заключался в создании новой генеалогической схемы, где не было бы пропущено ни единой детали.
Ему нужна была полная картина — и он попросил Джейсона создать ее.
— Вот родственные связи, которые вы систематизировали
Щелкнул мышью — и на мониторе возникло трехмерное изображение древа Гантов. Все эти линии и стрелки складывались в монументальный гобелен, сплетенный из нитей наследственных и родственных связей, охватывающих два века — то есть со времени образования страны. Добыть более ранние надежные источники оказалось слишком сложно.
Но только не для Джексона.
— Я помню, директор, о чем вы просили, но взял на себя смелость покопаться и в другом, более раннем веке.
Нет, этого парнишку точно надо клонировать.
Пейнтер склонился над экраном.
— И ты смог расширить круг поисков?
Джейсон кивнул.
Пейнтер провел долгие часы, изучая эту схему. И только сейчас наконец понял, что не давало ему покоя. Отдельные отростки на схеме показывали фамильные связи, вплетенные в генеалогическую матрицу, а затем вышедшие из нее — это случалось, когда дальние родственники, какие-нибудь троюродные братья или сестры, вновь входили в семью через брак. Не столь уж необычное явление для столь богатой семьи — типичное смешение крови и власти, характерное для аристократов.
Но куда больше Пейнтера беспокоили свободные нити, вырвавшиеся из фамильного гобелена Гантов, потому что их было, как ему казалось, слишком много, особенно для такой богатой династии, словно ткань эта подозрительно протерлась сразу в нескольких местах. И Пейнтеру не терпелось подергать за эти ниточки, выяснить, куда они могут привести. И он попросил Джейсона «растянуть» это генеалогическое древо в ширину, в обе стороны от главного ствола, посмотреть, куда ведут эти свободные ниточки. Он также велел ему поискать новые, обратить особое внимание на самых дальних родственников, тех, кто, значительно отойдя от древа, вдруг снова вернулся в лоно семьи Гантов.
— Ну, показывай, — скомандовал Пейнтер.
— Приготовьтесь. Карта получилась весьма обширная. И никаких имен и фамилий, лишь даты.
— Давай.
Пальцы Джейсона забегали по клавиатуре, и изначальная матрица Пейнтера сжалась до размера кулака. Имена исчезли, остались лишь в виде точек на плотной сетке, маленькими звездочками в галактике. А вокруг этого галактического ядра вдруг возникла туманная корона из новых данных в виде точек и тончайших линий, как бы окружавших целое и одновременно включенных в нее.
Пейнтер провел кончиком пальца по новым спиральным ответвлениям.
— И все эти отростки, где ветви фамильного древа так далеко отошли друг от друга…
— Лишь затем, чтобы снова вернуться, — подтвердил его догадку Джейсон. — В среднем отклонение растягивалось на два поколения, но некоторые из линий оторвались на пять, а то и целых шесть. Пара блудных родственников вернулись в семью где-то на уровне кузенов в семнадцатой и восемнадцатой степени. Но тем не менее вернулись.
— Точно ночные бабочки, танцующие вокруг лампы, — заметил Пейнтер. — Порхают себе, машут крылышками, отлетают, потом вновь возвращаются. Снова и снова…