Линия жизни
Шрифт:
– Мне просто никогда не предлагали, – усмехнулся он. – И я не такой уж плохой, как ты себе воображаешь.
– Нет, я ничего, пожалуйста. А ты серьезно никогда не оставался вот так на ночь?
– Нет.
Теперь все будет спокойнее, теплее, увереннее. Может быть, потому, что она уже не прочь завести с ним легкие временные отношения, полные заботы и внимания друг к другу.
– Не беспокойся, – шепнула Николь. – Я обещаю, что буду нежной – раз ты в первый раз.
Глава 10
Гаррет
Он ночует не у себя в квартире и не у кого-нибудь из сестер – скорчившись на диване или свободной кушетке в гостиной. Он лежит в постели с Николь и обнимает ее.
И это, черт подери, здорово!
И даже чересчур – наверное, он отдавил ей руку.
Николь еще спала, и Гаррет не стал ее будить.
Нет, он бы с удовольствием осуществил один из утренних сценариев побудки – например, поцеловал бы ее пятьдесят раз, прежде чем она успеет понять, что происходит, но они уснули три часа назад, и если его внутренний будильник не позволяет ему дольше валяться в постели, то Николь не должна от этого страдать.
Он не хочет, чтобы она клевала носом на работе или, того хуже, за рулем.
Выходит, что он не успел проснуться, а уже разволновался насчет того, чем грозит ей недостаток ночного сна.
А теперь он на кухне готовит кофе… и примечает, что нужно отремонтировать. Вот покосилась щеколда на дверце шкафчика… На ящике с вилками и ложками темнеет царапина… Не помешало бы поменять разделочный стол… Сюда нужно современный гранитный монолит вместо старого кафеля…
Стоп… о чем это он? Что за идеи? Ведь он не нанимался ей в прорабы.
Вот бы Николь удивилась, предложи он ей помощь по хозяйству.
– Ага, вот ты где! Привет!
Гаррет обернулся, и все хозяйственные заботы мигом вылетели у него из головы: она стояла на пороге кухни в тонком прозрачном халатике, под которым, кажется, ничего не было…
– Привет. Ничего, что я тут… без разрешения? Николь недовольно сморщила губы и откинула со лба несколько локонов.
– Кофе-то ладно! Пожалуйста! А вот как насчет того, что ты порезал мне паркет?
Она указала пальцем куда-то в коридор. Гаррет посмотрел… Вот черт! У стены торчит в полу его армейский нож. Он и не заметил, как нож выпал вчера из кармана джинсов… Не до того было…
Гаррет бросился в коридор.
– Ничего, я тут залакирую, – смущенно бормотал он, вынимая и складывая нож, – я это умею. Да тут только плинтус поцарапан, а доски целы.
Николь кивнула, вошла, шаркая, в кухню и рухнула в кресло у стола, очаровательная в своем томном изнеможении.
– Послушай, – сказала она, пытаясь прикрыть широко зевающий рот своей маленькой ладонью, – давай с тобой договоримся.
То есть она дает им всего неделю? Потрясающе. Но тогда напрасно она опасается, как бы он не разнес по клочкам ее жилище, потому что за неделю ему в любом случае не успеть. А если серьезно, то она просто не знает, о чем говорит, ведь больше всего на свете он ненавидит беспорядок.
Он залакирует эту чертову царапину на плинтусе, которая элементарно не даст ему покоя, пока он ее не заделает, все. Прочие вещи в доме его совершенно не интересуют.
Гаррет несколько раз перевел взгляд с чайника на Николь и обратно. Плинтус подождет, сначала он должен позаботиться о хозяйке. Затем взял с полки две чашки и разлил кофе.
– Сливки? Сахар?
В уголке ее губ мелькнула слабая улыбка.
– Я предпочитаю взбитые сливки.
Пожав плечами, Гаррет повернулся к холодильнику, но она его остановила.
– Спасибо, Гаррет, лучше я сама. Я точно знаю, сколько нужно.
– Хорошо, как скажешь.
Наблюдая за ее движениями, он не верил собственным глазам. Это что-то необыкновенное, о чем он раньше и мечтать не мог. И тем не менее он здесь – любуется Николь в ее утреннем образе, доступном лишь зрению избранных. Гаррет протянул руку и дотронулся до нее, чтобы убедиться, что это не мираж. Нет, она настоящая. При этой мысли его охватило чувство, схожее с удовлетворением собственника. Пока Николь клала себе сливки, размешивала кофе, он играл ее волосами. Потом она дважды стукнула ложечкой о край чашки и спросила, лукаво глядя на него:
– Ну как… понравилось?
Она хотела сказать, понравилась ли ему их совместная ночь.
Гаррет невольно рассмеялся – она, кажется, знает особый секрет, как его рассмешить.
– Очень.
– Нет, правда… А почему ты никогда не проводил ночи со своими женщинами?
Гаррет взял Николь за руку и подвел к окну с видом на залив, потом подвинул кресло и снова усадил ее.
– Мне всегда представлялось, что это слишком сложно и не стоит затраченного времени.
Он выплеснул в мойку оставшуюся на дне густую кофейную жижу.
– Да ну? – удивилась Николь. – А разве уходить в таком случае не труднее?
Николь поднесла к губам чашку и сделала медленный глоток, растягивая удовольствие. Гаррет засмотрелся на нее и едва не забыл, что ему задали вопрос. Ах да… ответ не мог быть простым, но он надеялся, что она поймет. Он доверял ей.
– Видишь ли, вначале даже речи об этом не могло быть. Я ведь не уехал в колледж, как другие ребята. Вокруг не было студенток-сверстниц, которым за удовольствие скоротать ночку у тебя в комнате на кампусе. Я жил тогда дома со своими четырьмя сестрами. Я их практически вырастил.