Линия жизни
Шрифт:
– Ааа, детишки… А так же их родители… Потанцевать не титили?
Славка уточнил:
– Какие еще тити?
– Не титили тити, грю. – И тут Дед Мороз вдруг стихотворение про себя читать начал: – Здраствуй едушка мроз, брода из ваты! Ты подарки нам прнёс…
Славка опередил, и закончил фразу за него:
– Дегенерат горбатый!
И захлопнул дверь.
Я
– Ну и ладно, с кем не бывает – тоже мне, Дед Мороз нашёлся. Наш сосед еще похлеще морозит, на ногах каждый день не стоит. Пойдемте лучше подарки распаковывать.
В общем, слава Богу, что так все произошло. Однако, это был еще не финал истории…
Минут через пять, когда сели за стол, сказали тост и стали закусывать, в дверь снова позвонили. На этот раз я первый поднялся.
– Давайте-ка я с ним сам разберусь, а вы посидите, – и направился в прихожую, думая, что это тот самый аниматор вернулся.
За дверью на этот раз оказалась одна Снегурочка, которая прямо с порога заявила:
– Мчалась к вам через снежные поля, через замерзшие леса, вместе с зайчиками прыгала…
Дослушивать я не стал:
– А теперь отсюда прыгай. Желательно – через ступеньку, чтобы ни тебя, ни твоего Дедушку я здесь больше не видел. Ясно?!
В довесок к словам, перед тем как дверь закрыть, еще и кулаком погрозил. Затем снова за стол вернулся. Славик на меня вопросительно посмотрел.
– Ошиблись квартирой, – говорю, и снова за вилку взялся. И тут Ленкин телефон зазвонил.
– Ой, это та самая моя подруга! Алле, Оля, ты где?
– …
– За чьей дверью стоишь?
– …
– Господи, правда? – И как зыркнет на меня. – Сейчас, Олечка, не уходи.
И в коридор направилась. Эти пару минут, пока из прихожей раздавались хлюпанья и успокаивающий Ленкин голос, мне хотелось под стол залезть и за скатертью спрятаться. Славка меня по плечу похлопал:
– Да, брат, второй раз за ночь влип.
В комнату первой зашла хозяйка квартиры, следом – та самая, только заплаканная, Снегурочка.
– Вот, познакомься, – Елена нас представить решила, – Это мой муж Вячеслав, а это – его друг, любитель делать сюрпризы Игорь…
Я было оправдываться начал:
– Вы не подумайте, я ведь не специально, думал, что это снова…
Девушка наконец-то улыбнулась:
– Ой, я понимаю все, мне Лена рассказала уже. Я вот племянников поздравлять заезжала, переодеваться не стала, так в костюме и осталась. Ничего, я все понимаю…
В
КОЛЕНЬКИНА ЛЮБОВЬ
рассказ
Ненавижу май! Не пойму – чего в нем может быть хорошего? Чему все радуются-то? Как назло буквально все вокруг обнимаются и даже целуются. Ненавижу!
…Потому что меня никто не любит. Сижу один перед окном. Жду. Может, мать придет – хотя бы так покажет, что родная кровинушка для нее не совсем безразличной стала.
Хотя какая там мать? Ее же судом родительских прав лишили… Сколько я здесь, в детдоме-то? Считай, полгода уже… За все время только два раза была. И то для того, чтобы какие-то бумаги справить. Даже яблочко не принесла. Или конфеток. Может, конечно, денег нет, со своим очередным хахалем пропили все…
Ну вот неужели не тянет на сына одним глазком взглянуть? Мол, как я здесь, не обижает ли кто… Или, может, нужно чего…
Нет, теперь у нас пути разные, разошлись дороженьки. От этого грустно, плакать хочется. Ведь не справится она без меня. Не выживет…
А еще этот май проклятущий! Будто о новой жизни нашептывает. Ох, какая же короткая она у несчастного человека – моргнуть не успеешь, глядь, а его и нет уже. Как та черемуха, которая во дворе нашего детдома растет – одна одинешенька, грустная, ветерок посильнее дунул, и слетела фата. И снова – не нужна никому до следующей весны, до следующего мая…
Шаги в коридоре за дверью спальной комнаты мои мысли прервали как раз на том месте, с которого обычно я плакать начинал – так, потихонечку, пока нет никого, чтобы не видел никто – как сейчас: все на занятиях в классе, а я здесь, больным сказался…
Дверь распахнулась, наша заведущая Ольга Лукьяновна, которую среди себя мы Олелукое зовем, зашла.
– Коленька, вот ты где. – говорит. – А я уже обыскалась тебя.
Подошла и ладонь к моему лбу прижала.
– Все хорошо? – посмотрела внимательно, – Температура есть?
– Нет у меня ничего, – из-под руки вывернулся. – Чего вы все привязались-то?!
– Коленька, я же волнуюсь, – Олелукое вздохнула. – Тем более, там приехали к тебе…
Меня как миной подбросило.
– Кто? Мамка? – и с подоконника вскочил.
Заведущая рукой по моим волосам провела, приглаживая.
– Пойдем, мой хороший, сейчас узнаешь.