Линия

Л. К. С.

— Так чем же Корея отличается от США?

(Дальше мысли на сцене.)

Контролирую гостей, взгляды заинтересованы. Стеклянных глаз почти нет. Далее наиболее сложная часть, и самая рискованная, вдруг американцам не понравится?

На самом деле и Корее можно построить общество подобное западному, но Серёге не нравилась сия затея. Аналитики подумали и согласились. Торопясь менять традиции можно утратить саму суть народа, уничтожить народ, как носителя определённого культурного ядра. Лучше надо брать пример с японской элиты. Она под видом построения либерального общества и внедрения демократии, сохранила феодальные порядки.

*(далее идут идеи и прямые цитата взятые из книги Ходов АндрейУтомленная фея — 2)

Начало цитаты и идей из Феи.

Что же касается Запада, то его элита добилась высокой степени независимости от народа. Все властные структуры, которые находились на виду, были чистой бутафорией. Настоящая

власть находилась в тени, была не персонифицирована, а, следовательно, и неуязвима. Все промахи власти можно было спокойно списывать на публичных марионеток. Это же, если можно так сказать, воплощенная мечта деградировавшей элиты.

Конец цитаты.

Серёга боялся деградации элиты, а следом за ней народа. Хейтеров он числил в деградентах.

Поэтому дольше пойдёт агитация в пользу традиционного корейского общества, а не европейского либерального.

Начало цитаты

С его точки зрения переход к западной модели является симптомом серьезной болезни общества… звоночком с того света. Просто наступает момент, когда процессы разложения этноса достигают некого порога, когда нормальное функционирование солидарного общества становится невозможным. Вот и приходится волей-неволей переходить к атомизированному варианту… когда человек человеку волк. Это дает возможность некоторое время сохранять подобие стабильности, продляет жизнь элиты, но ненадолго. Близкий крах неминуем.

Конец цитаты.

Пусть через сотню, другую лет, через четыре или восемь поколений, но не минуем. Поэтому Серёга решил пойти другим путём.

— Корейский полуостров беден землями, пригодными для земледелия. Поэтому корейцы привыкли выживать на скудных ресурсах. Это достигается за счёт построения солидарного общества. Оглянемся вокруг на соседние страны. Япония тоже бедна землями, поэтому тоже построила солидарное общества. Но японцы живут на островах, у них нет агрессивных соседей, поэтому в их истории нет периодов глубокого кризиса как в США и блестящего его преодоления. В Японии всё мягче. Китай особая статья. Там очень плодородные земли, поэтому построена уникальная мировая цивилизация. Мы не можем воспользоваться их опытом иначе, как стать китайцами. Что всё равно будет равно гибели корейского народа. Посмотрим на Россию. Там тоже солидарное общество, но в отличии от Японии у них постоянные взлёты и падения. Кажется уже всё, развалились и захвачены агрессивными соседями, татаро-монголы, поляки захватили русскую столицу и поставили своего царя, которого приветствовала московская знать. В истории России это смута. Приходи и бери власть в России, ан нет восстанавливается и становится ещё сильнее. Через двести лет после смуты имела самую мощную армию в Европе и разделили Польшу с соседями, Польша перестала существовать. Ещё через двести лет народ не выдержал тяготы первой мировой войны, отказался защищать Россию. В результате предательства элиты страна распалась на части и восстанавливалась большой кровью. Так в чём особенность России, может ли Корея у России заимствовать опыт?

Зрители держатся? Держатся! Усилим…

— Общесистемный взгляд на историю России.

Надеюсь, никто спорить не будет, что русские создали самую северную цивилизацию мирового уровня. Зададимся вопросом, как это им удалось, имея очень скудные ресурсы?

И не говорите мне, в современная Россия очень богата полезными ископаемыми, лесом и реками. Эти ресурсы стали ресурсами с ростом промышленности за последние двести лет.

До этого все ресурсы, что доступны были нашим предкам, добывалось с помощью сельского хозяйства в краю с суровым климатом со скудными почвами в России как и у нас в Корее. Там, где для русскихюг (Воронеж, Белгород, Орёл) для американцев начинается север. По широте у русских юг равен землям вдоль южной границы Канады. Для канадцев широта Москвы это начало их крайнего севера.

Урожайность земель в России в полтора раза ниже, чем в Западной Европе.

Как же русским удалось построить цивилизацию, которая встала вровень с западноевропейской — бесспорным мировым лидером?

— Всё дело в том, что русские научились использовать лучшие стороны солидарного общества. В случае кризиса они бросают все свои скудные ресурсы на преодоление кризиса. Они выстроили механизмы, позволяющего это делать. Начиная с московского княжества, где князь вместе с боярской элитой работали на возвеличивания Москвы, бояре видели рост своего богатства через рост богатства всего княжества. Как только русская элита забывала об этом и начинала стяжать в одиночку или кланом, у русских начинался кризис. Очень скудные ресурсы, которых не хватало на одновременный рост государства, а с государством и жизненного уровня народа, и на чрезмерный рост богатства элиты. Поэтому русские видели в государстве и царе, который лицо государства, — защиту от бояр и прочей элиты. Если царь не справлялся с обузданием элиты или сам впадал в блуд стяжательства, у русских начинался кризис разной степени глубины.

Преодоление кризиса русские, как обычно, видели в концентрации ресурсов на решении проблемы. Самым лучшим способом концентрации ресурсов — диктатура. Самые великие дикторы России это Иван Ужасный (который за всё время своей диктатуры казнил людей четыре-пять тысяч, а его современники во Франции устроили Варфоломеевскую ночь, которая затянулась на трое суток, и вырезали тридцать тысяч гугенотов), Пётр первый (самый плохой диктатор, за время его правления население страны уменьшилось на треть, но после него русские почувствовали, что могут бить европейские армии в хвост и гриву), и Иосиф Сталин (в его правление было приговорено к расстрелу семьсот тысяч человек, но он же организатор русского экономического чуда).

— Именно то, что в русском солидарном обществе велика тяга к справедливости, была попытка построить коммунизм, что в принципе не возможно в силу не совершенства человека.

Начало цитаты.

— Солидаристы способны воспринимать окружающий мир целостно, в сложной взаимосвязи различных моментов. В это мироощущение включена окружающая природа, ушедшие в небытие и еще не родившиеся поколения. Жизнь каждого конкретного человека воспринимается как звено в цепочке протянутой из прошлого в будущее. А вне этой цепочки не имеет самостоятельной ценности.

У либералов в центре вселенной помещены они сами… как единственная абсолютная ценность. Мир деформирован и мозаичен. Соответственно либерализм… это идеология индивидуалистов: «После нас хоть потоп!», «Бери от жизни все!», «Почему мы должны заботится о потомках? Разве они что-нибудь сделали для нас?». Человек по своей природе солидарист. Но поколение наших отцов исповедует либерализм… Так жить проще и легче.

— Как видите, чтобы уцелеть, мы должны возвратиться к своему прошлому, к солидаризму. Но тот, кто представляет себе солидаризм как нечто благостное, простирающее свои защитные крыла над всеми и вся, совершает серьезную ошибку. Солидаризм, это, по сути, просто стратегия коллективного выживания. Он может быть очень жесток. Степень этой жестокости напрямую зависит от конкретной жизненной ситуации. Помните, в середине 80х годов в советском прокате шла лента Имамуры «Легенда о Нараяме». В ней была показана жизнь затерянной в горах японской общины. Земли, как Вы сами понимаете, с гулькин нос. Да и та… заставляет желать лучшего. Количество возможных едоков строго ограничено. Большую часть новорожденных мальчиков приходится просто убивать. Собственно, сам фильм начинается со сцены перебранки из-за трупика младенца оттаявшего весной на соседской территории. Соседей же возмущает вовсе не сам факт убийства ребенка, а то, что его перебросили через межу. Новорожденных девочек не убивают, а выращивают до того момента, когда их можно продать в ближайший райцентр… в публичный дом. Вырученные же деньги идут на уплату налогов. Достигших 70 летнего возраста стариков по первому снежку полагается относить на деревенское кладбище к горе Нараяма и оставлять там умирать. Сия обязанность возлагается на старшего сына. Весьма колоритен эпизод с семьей местных придурков, которые пренебрегли негласным соглашением по ограничению рождаемости и, как следствие, вынуждены были пополнять свой стол мелким воровством у соседей. Собравшиеся односельчане закопали их живьем в землю. А в целом в деревне живут вовсе не бездушные монстры, а нормальные, сердечные люди, всегда готовые прийти на помощь соседу. Престарелая главная героиня в свое последнее перед Нараямой лето спешит устроить все дела своих детей. Ее старший сын очень любит мать и переживает.

— Это все тоже солидаризм. Он довольно безжалостно отсекает крайности. Конечно если простору побольше, то в убийстве стариков и детей не возникает необходимости. Но всевозможные «никчемы» подвергаются в общине выраженному остракизму. Подобная же участь грозит и слишком сильным и прытким, пытающимся навязать обществу свои правила игры. Их тоже могут, как минимум, изгнать из общины, дабы не мутили воду. Таким образом, солидаризм направлен, преимущественно, на сохранение основного ядра общества. Безбедное же существование и даже само выживание крайностей, отнюдь, не гарантируется.

Либерализм же, напротив, направлен именно на поддержке крайностей. С одной стороны это элита, которая перераспределяет в свою пользу большую часть общественных ресурсов. С другой стороны всевозможные придурки, преступники, извращенцы…. Подразумевается, что нормальные могут прокрутиться сами. Причем столь явная забота либералов о всевозможных уродах подается как высшее достижение цивилизации. Климов, например, объясняет этот феномен известной солидарностью дегенератов. Мол, дегенеративные элиты воспринимают отбросы общества как своих кровных братьев, «родственные души». Понятно, что при таком подходе к делу здоровое ядро общества будет постепенно сокращаться. В конечном итоге останется только элита в окружении сборища больных недоумков. Если, конечно, все не рухнет раньше. Не слишком-то приятная перспектива.