Линка
Шрифт:
– Да, но, позвольте, есть свидетельства людей, которые пострадали от этих самых аномалий и…
– Именно! ОНО не только занимается тем, что врет нам в глаза, выкачивая деньги из карманов честных граждан и бюджета страны, они еще и калечат нас за это!
Он говорил что-то еще, но я больше не слушала. Аномалии. Что это такое и как они выглядят? Обыденность этого мира вползала в моё сознание новыми красками. Когда кажется. Что ты видела уже почти всё – внезапно появляется что-то новое. Интересное, необычное, захватывающее.
– Я скоро вернусь. – Лекса уже влезал в свою куртку – я за своими размышлениями и не услышала, как он начал
– А… когда ты вернешься?
– Скоро. Знаешь ли, людям надо что-то есть. – словно в упрек ответил он мне. Телевизор моргнул на прощание и покрылся черной пеленой потушенного экрана. Оставлять включенной какую-либо технику писатель не хотел.
Одиночество и тишина – прекрасные учителя. Только что ты готов был разливаться соловьем, радуя разговором собеседника, а вот уже сидишь – молча, задумываясь над каждым сказанным словом. Сколько слов мы умудряемся сказать зазря? Выболтнуть, вытолкнуть из себя, сорвать с языка, пустить конфетным фантиком по ветру. Словно выбрасываем мусор. Знаете, если у вас не получается найти слова – то это лишь потому, что они теряются в потоке своих товарок. Помолчите, окунитесь с головой в тишину и может быть тогда вам улыбнется удача.
Я, как и прежде, думала и мечтала, разве только что теперь оба эти занятия вышли на новый уровень. Раньше я могла думать только о том, чтобы увидеть белый свет, а мечтала найти себе новую хозяйку. Теперь же я думаю о том, сколько тайн хранит в себе мир и мечтаю не стать обедом для одной очень импульсивной дамы. Которую, к тому же, видела только я. Кукла-сумасшедший, марионетка, возомнившая о себе невесть что. Крутится в несуществующих мозгах недавно услышанное слово – аномалия. Что, если я – это аномалия? И те самые сотрудники службы ОНО должны явиться за мной, утащить в свои застенки и уничтожить? Мне представился огромный конвейер: масляный, выдыхающий пар из чугунных труб, грохочущий механизмами. Течет, ползет змейкой лента-цепь, за которую клещами подвешены обезображенные, потерявшие в тяжелых боях конечности, обнаженные куклы. Как я. С треском опускается на пластик беспощадный пресс, хрустит расколотый пластик. И все в беззвучной тишине – по близости нет тех, кто умеет слышать кукол…
Стало страшно. Вдруг, они сейчас ворвутся прямо сюда, в комнату, с пулеметами наперевес? Прямо как те бойцы с инопланетянами? Что чувствовал сектоид, прежде чем в него разрядили половину магазина? Не знаю.
Солнце ласково улыбалась своими лучами сквозь окно и задернутую занавеску. Я поднапряглась и попыталась повернуть голову – в этот раз мне было больно, но уже не так, как вчера. А что, если боль пропадает после тренировок? Как у людей – чем больше тягаешь штангу, тем…
– Молодец.
Меньше всего я ожидала сейчас чужой похвалы. Скажи мне это Лекса – и я готова была бы вертеть головой с утра до ночи, лишь бы он хвалил меня почаще. Но писатель ушел за обедом, так что говорить со мной могла разве что Повелительница Тьмы. Я осторожно повернула голову на голос – пусть нахалка знает, что я не так проста, как кажусь. Лишь спустя мгновение до меня дошло, сколь глупы и тщетны подобные выходки перед ней.
Говорят, что мир спешит удивлять. Что стоит только появиться на свет – как поток новой информации захлестнет, смоет… а потом низвергнет вниз крутым водопадом. Рядом с столом стояла девочка. Маленькая, лет десяти, может быть даже младше. Моя хозяйка решила вернуться за мной? Да нет, моя-то
Я молчала. Задавать вопрос о том, кто сегодня решил закусить мной – излишне. Пусть сами чешут языками, а мне лень. Гостья, в отличии от прошлой, выглядела не злобной, милой и доброжелательной. Руки с маленькими пальчиками, красивая белозубая улыбка, сияющий круг над головой.
– Я – Аюста, – представилась, наконец, девочка, протянув свою ладошку к моей руке и подержавшись пальцами за нее. Мне вспомнилось, что тоже самое делали люди, когда здоровались друг с другом.
– П-привет? – неоднозначно ответила я. В конце концов, я не знаю, чего ожидать от этой девчонки. Следуя последним событиям, может произойти что угодно. Она заявит, что Повелительница Тьмы – её мама и попросила забрать меня, так сказать и принести к ужину. А, может быть, она сейчас усядется на полу и будет играть со мной в дочки-матери. Мне стало противно об одной только мысли об этом. Противно и странно – еще четыре дня назад это был предел моих мечтаний…
– Тебя ведь Полиной зовут, правда?
Вот оно что. Я еще вчера хотела спросить, что значат слова Лексы, когда он только зашел в комнату. А теперь, оказывается, это моё имя. Остается только гадать, каким образом он сумел его узнать. И почему его знает эта девочка? Меня неприятно кольнула мысль о том, что моё имя знают абсолютно все, кроме меня самой.
Молчание затянулось. Аюста, кажется, не знала, о чем говорить дальше и я решила её подтолкнуть.
– Ита-ак, Аюста… кто ты такая? И – главный вопрос: ты не собираешься меня съесть?
Последний вопрос заставил девочку смущенно зардеться. Она осуждающе посмотрела на меня, словно спрашивая, как я могла только подумать о ней подобное? Мне стало стыдно – девочка и в самом деле не вызывала каких-то опасений.
– Она уже была здесь, да? – Аюста без разрешения взяла меня в руки. Я промолчала против такого произвола. Девочка притулилась в углу, рядом с огромными черными сумками Лекса. Торчал большущий красный игрушечный руль из шелестящего пакета, улыбалась мордашкой плюшевая лисичка. Надо будет попросить у Лексы потрогать это чудо…
– Повелительница тьмы? – на всякий случай поинтересовалась я, сначала не поняв, о ком идет речь. Девочка ловко управлялась с моими подвижными частями, усердно придавая моему телу определенную позу. Покончив с этим, Аюста усадила меня в своих ладонях. Я терпеливо ждала, понимая, что наконец-то нашелся тот, кто ответит хотя бы на парочку вопросов и рассеет туман таинственности.
– Юма. Её зовут Юма. Она поедает таких, как ты, точнее сказать… – маленький ангел посмотрела на потолок, словно ища там подсказку, лишь потом вновь опустила взгляд на меня. – Точнее сказать, она ест жизнь таких как ты.
Юма, значит. Звучит, как имя злобной колдуньи из простейшего мультика. Я представила на вчерашней гостье черный колпак и мантию, увитую змеями. Получилось довольно похоже.
– А таких, как я – много? – следующим вопросом, который я планировала задать, должен был стать о людях, как Лекса. Их тоже много? На каждую куколку – свой писатель?
– Нет, не очень, – лицо девочки вмиг погрустнело. Второго вопроса мне задать не дали, Аюста сразу перешла к делу: – Я – дитя света, мы приглядываем за… такими, как ты.