Линни: Во имя любви
Шрифт:
— Она родила только одного ребенка. В этом все дело, Хильда, — заметила Джессика. — Поверь мне, после шестых родов о тонкой талии приходится забыть.
Она грустно посмотрела на свой огромный живот, а затем в качестве утешения взяла со стоявшего рядом с ней подноса булочку с кремом.
— Ну, Линни, тебе пора подарить Дэвиду маленького братика или сестричку, — сказала Хильда, хлопая меня по колену сложенным веером. Затем она вытащила из сумочки пудреницу с маленьким зеркальцем и придирчиво изучила торчащие над высоким лбом оранжевые кудри.
— Ему сейчас… уже
Она захлопнула пудреницу и положила ее в сумочку.
— Когда Флоренция и Сара уехали, я сошла бы с ума, если бы не маленькая Люси. А к тому времени, когда ей тоже придется уезжать, к нам уже вернется Сара.
— Да, — согласилась я, качая головой на предложенный мне китматгаром стакан лимонада.
— Вы слышали, что произошло вчера на майдане? — спросила Джессика.
Обрадовавшись тому, что тема разговора изменилась, я подалась вперед.
— Это было нечто совсем уж странное, — продолжила она, слизав липкий белый крем с пальцев. — Этот… темный мужчина, заметьте, не индиец, но все равно темный, на огромной лошади ездил кругами вокруг майдана. Некоторые говорят, что он высматривал какую-то англичанку. Я сама этого не видела, но вы можете себе такое представить? Это довольно прискорбно.
Хильда ее перебила.
— Я была там, — торжествующе сказала она, так, словно совершила геройский поступок. — Никто из нас понятия не имел, кого он искал. Этому головорезу хватило нахальства проявить к нам интерес. Полагаю, он вдоволь насмотрелся на женщин своего племени, и теперь его заинтересовали белые женщины. Я так перепугалась, когда он посмотрел в мою сторону.
Хильда кокетливо поправила свои волосы.
— Конечно, его сразу же увели, но… Ох, что это с тобой, Линни?
Я встала, прижав дрожащие руки к животу.
— Полагаю, я еще не совсем оправилась от недавней болезни.
— Сядь, Линни. Дыши глубже. Хильда, закончи историю.
— Ну, он вел себя очень нахально, совсем не как джентльмен — ну конечно же нет. В конце концов, он из иноземного племени. И он сидел на лошади так, словно являлся владельцем всей площади.
Они обе посмотрели на меня.
— Уверена, вы извините меня за это. — Я поспешила из комнаты. Сразу за дверью у меня закружилась голова, и я прислонилась к стене.
— Она долго здесь не протянет, — донесся до меня голос Хильды. — Таких нервных и хрупких никогда не хватает надолго. Исхудала, как щепка. И глаза какие-то странные, ты так не думаешь? У нее большие зрачки. Слишком большие.
— А мне жаль ее мужа. Она, должно быть, совсем никуда с ним не выходит из-за постоянного плохого самочувствия. Неудивительно, что у них больше нет детей. Он, скорее всего, знает, что еще один ребенок ее убьет. Бедняга.
Я пришла в себя и направилась в спальню. Когда это я успела стать одной из этих несчастных жертв Индии, слабых, нервных женщин? Так можно было бы сказать о Фейт. Или о женщине, в которую теперь превратилась Мэг…
Тем вечером, уложив Дэвида в кровать, я вышла в сад. Я медленно
Неожиданно из темноты донесся лай шакала, и сразу же зашелестели крылья. Подняв голову, я увидела, как крупные, с ворону, летучие мыши взлетели с акации, разрезая темнеющее небо черными перепончатыми крыльями. Опершись о дерево, я смотрела на пустынную улицу и прислушивалась — не раздастся ли цокот копыт. Однако через Калькутту проезжало много патанов. Это ничего не значило.
Я стояла там, не спуская глаз с улицы, ведущей на майдан. Наконец небо стало совсем темным и хмурым, в воздухе заплясали огоньки светлячков. Луна казалась совсем неподвижной. Из-за двери раздался резкий голос Сомерса. Он приказывал мне вернуться в дом.
Следующим утром я сидела на веранде, перечитывая одну и ту же страницу книги. Мне удалось заснуть всего на пару часов, и теперь голова невыносимо болела. Вернулась Малти с покупками. Ее лицо потемнело от беспокойства, и она что-то ворчала себе под нос, ставя новый пузырек с чернилами на секретер.
— Что-то случилось? — спросила я, входя в спальню.
Она мельком взглянула на меня.
— Ничего, мэм Линни, — ответила Малти, раскладывая бумаги, перья и книги на столе.
Затем она остановилась и снова посмотрела на меня
— Нет, что-то произошло, Малти. Ты должна рассказать мне. — Я облизнула губы. — Ты сегодня… что-нибудь заметила? Что-нибудь… необычное?
— Я ничего не видела, — резко ответила она.
— Тогда, может, появились какие-то новые сплетни?
Малти нервно двигала чернильницей по полированной древесине стола.
— Обычно вы не расспрашиваете меня, о чем люди треплют языками на площади.
— Однако сегодня я спрашиваю тебя об этом. Ты что-то слышала?
— Это не стоит пересказывать, мэм. Многие айи распускают языки не хуже своих хозяек. Им просто нечем заняться, вот они и придумывают всякую ерунду.
Я опустилась в кресло у стола.
— И о чем они говорили, Малти?
На ее добром лице отразилась боль.
— Это всего лишь новые сплетни о том мужчине с северо-западной границы, мэм Линни. Айи говорят, что он продолжает ездить вокруг майдана, вглядываясь в лица белых леди. Говорят, что он называет имя. — Она покачала головой и нахмурилась. — Вы можете себе представить такую бессмыслицу? Его скоро арестуют. Такое поведение недопустимо… Мэм Линни, что случилось? — Она смотрела вниз, и я, последовав ее примеру, осознала, что крепко держу ее за руки.
— Ему кто-нибудь говорил, где я живу? Он знает, где я?
— О, мэм Линни, успокойтесь. Тише, тише. Не волнуйтесь так. Вы так испугались, потому что вспомнили об ужасных вещах, случившихся в Симле. Ну и, конечно, эти злобные курицы мечтают раздуть проблему своими сплетнями, чтобы… Мэм Линни? Что вы делаете?
Я подбежала к туалетному столику, закалывая шпильками длинные пряди выбившихся волос. Мои руки дрожали, и шпильки рассыпались по полу. Застегнув воротничок платья, я повернулась к Малти.