Линни: Во имя любви
Шрифт:
Мы вывели наших мохнатых пони на окраину города, и я достала из рукава помятый кусок бумаги.
— Что это? — спросила Фейт. Она казалась сосредоточенной и спокойной. Напряжение, не сходившее последнее время с ее лица, исчезло. Перемена, происшедшая с ней, удивляла.
— Это карта. Один мой знакомый мальчик — Меркеет, который торгует на базаре специями, — нарисовал ее для меня. Покупая еду, я часто с ним разговариваю. Однажды, когда я вслух восхитилась буркхой [33] ] на одной женщине из горного селения, Меркеет рассказал мне,
33
Буркха — верхняя женская одежда.(Примеч.перев.)
Я изучала карту.
— Если мы поедем вдоль этого гребня, то окажемся у реки.
Фейт аккуратно расправила свою желтую юбку на коленях, сидя в дамском седле.
— Ты уверена?
— Да. Взгляни сюда — вот это Гималаи, а здесь — дорога, ведущая к реке. Тут невозможно заблудиться.
Я чувствовала себя так же, как в тот день, когда мы с Фейт ускользнули с майдана от миссис Уотертоун и отправились на базар. На этот раз мы хотели уехать как можно дальше от сурового лица миссис Партридж и беспрепятственно исследовать местность. Скакать галопом, не заботясь о развевающихся рукавах и о спутанных прическах. Громко смеяться и петь вместе с ветром.
Но спустя пару часов я начала сомневаться в способностях Меркеета к картографии. Мы проследовали вдоль гребня к мелкой реке, затем пустили пони прямо по воде, сквозь которую виднелось покрытое галькой дно, когда подлесок на обоих берегах подступил к самой реке. Солнце припекало все сильнее. С тех пор как мы выехали из Симлы, Фейт не произнесла ни слова.
— Думаю, мы увидим Лудхияну за следующим поворотом, — сказала я ей, все еще не желая признавать, что допустила ошибку, уехав так далеко от Симлы.
Но за следующим поворотом река превратилась в глинистое болото, по ней стало невозможно ехать. Я направила Уту вверх, в узкую просеку, надеясь, что там есть тропинка. Пока лошади пробирались среди деревьев, нам приходилось раздвигать руками толстые колючие ветки, чтобы не оцарапать лицо. А затем мы неожиданно оказались на усеянной ромашками поляне.
— Как здесь прекрасно! — закричала я, глядя на широкую поляну. Со всех сторон ее окружали деревья, но с одного края прогалина резко уходила вниз, так что невозможно было рассмотреть, куда она ведет. Другой край закачивался беспорядочной грудой огромных валунов.
— Давай остановимся здесь и поедим, — предложила я Фейт, которая скакала рядом со мной на Рами, идущем рысью, — а затем, полагаю, мы отправимся обратно по устью реки. Не думаю, что сегодня нам удастся отыскать Лудхияну.
— Хорошо, — сказала Фейт, глядя на камни. — Разложи еду. Я хочу посмотреть, что там дальше.
— Уте понравились ромашки, — прокричала я ей вслед, но Фейт не ответила, направив Рами к каменистому краю поляны. Я распаковывала еду, пока моя пони радостно обнюхивала цветы и щипала траву. Фейт вернулась ко мне и сидела рядом, пока я ела.
— Пожалуйста, Фейт, постарайся что-нибудь съесть. Тебе это необходимо, — попросила я.
Она взяла чаппати, но только разломила его на мелкие кусочки, рассеянно выкладывая из них на земле рядом с собой нечто вроде гнездышка. Ветер надул юбку Фейт золотым колоколом, распустил ленты шляпки, отчего она съехала назад и волосы Фейт растрепались. Время от времени моя подруга поворачивалась и смотрела на камни.
— Что там за ними? — спросила я.
— Ничего, только отвесный обрыв с утеса. Совсем ничего.
Я легла спиной в душистые цветы, глядя в синее небо и слушая неторопливое хрумканье пасущихся пони. Вдруг земля подо мной задрожала. Я села, собираясь поинтересоваться у Фейт, заметила ли она то же самое. Тишину разорвало высокое, отчаянное ржание. Это была Ута. Она стрелой помчалась к камням в дальнем конце поляны. Рами встревоженно скакал по кругу.
— Ута! — закричала я и вскочила.
Фейт схватила Рами за поводья и вскарабкалась в седло.
— Что их напугало? — спросила я.
Но Фейт уже тронулась с места. Сначала пони шел рысью, затем сорвался в галоп. Фейт потеряла шляпку, которая покружилась, подхваченная ветром, и исчезла.
Я не могла оторвать взгляд от этого странного зрелища — Фейт, несущаяся галопом к обрыву. Вдруг с отдаленного конца поляны, уходящего в долину, выехал всадник. Под тяжелыми ударами копыт его коня вздрагивала земля. Каждые несколько секунд всадник привставал на стременах и оглядывался. У меня екнуло сердце, когда я узнала в нем патана. Я снова перевела взгляд на Фейт — ее юбка сзади надулась, словно парус.
Я стояла как раз посредине между ними. Патан скакал мне навстречу, Фейт — отдалялась. Внезапно Ута изменила направление — может, из-за неожиданных громких хлопков, раздавшихся позади меня? Но Фейт не остановилась. Вместо этого она привстала в седле, словно копируя движения патана. Она не стала оглядываться. Фейт не отрываясь смотрела перед собой, направляя пони прямо на камни. Затем принялась подгонять Рами хлыстом. Жеребчик попытался свернуть в сторону, но Фейт гнала его дальше. Я ничего не понимала. А затем Фейт выпустила поводья — я видела, как они выпали из ее поднятых вверх рук. Рами попытался остановиться перед самыми камнями, скользя копытами по земле и резко поворачивая в сторону. Фейт перелетела через его голову, изящно выгнувшись, словно брошенная невидимой рукой. Но ее никто не бросал: она сама выскочила из седла. Увиденное не укладывалось у меня в голове: Фейт перелетела через камни.
Ее широкая юбка надулась, и я увидела среди белых нижних юбок ноги Фейт, разведенные, словно ножницы. Взлетев в воздух, с этого ракурса она больше всего напоминала желто-белый вращающийся диск. А затем Фейт исчезла. От ужаса я закрыла глаза, и в тот же миг мое плечо обожгла резкая боль.
Патан с грохотом пронесся рядом со мной, и я почувствовала, что мои ноги подкашиваются. Я казалась себе сломанной куклой, брошенной на этой поляне. В ушах эхом звенел странный крик, и через секунду я поняла, что это кричу я сама. Долгим и страшным криком, потому что только что произошла ужасная беда и, что бы ни случилось потом, дальше будет еще хуже.