Линни: Во имя любви
Шрифт:
Глава двадцать восьмая
Я снова плыла на корабле, который вез меня в Индию, привязанная к гамаку во время шторма. Все кости болели. Из прохода за нашей каютой до меня доносились голоса, выкрикивающие что-то неразборчивое. Снизу слышались глухие удары, словно о борт корабля ударялись большие булыжники. Я боялась, что они проломят корпус и я утону. Я попыталась подняться, но моя левая рука меня не слушалась. Волны в безжалостном ритме раскачивали корабль, и ребра стучали друг о друга, отдаваясь болью в левой руке и плече.
Затем в глазах прояснилось. Ритмичные удары оказались стуком копыт; я лежала, переброшенная через спину лошади, и видела, как мимо стремительно проносится земля. От этого и еще от усиливающейся боли в плече к горлу подступила тошнота. Я повернула голову вбок и уперлась носом во что-то твердое и теплое, двигающееся в одном ритме с лошадью. Это была нога.
Посмотрев вверх и увидев широкую грудь и словно вырезанное из камня лицо патана, я вспомнила страшную картину — летящую в воздухе Фейт. Быть может, мои глаза меня обманули? Может быть, она упала на траву поляны? Возможно, она не нарочно совершила то, что я видела, может быть, она не…
Я даже мысленно не могла произнести это слово. Мне необходимо вернуться и найти ее. Я начала бороться и лягаться, и тут же мои икры обожгло ударом хлыста. Это еще больше расстроило и разозлило меня — я должна освободиться, должна найти Фейт! Уперевшись в лошадь правой рукой, я попыталась подняться. Но тут патан поднял свои руки, которые, я заметила, были связаны вместе толстой потертой веревкой, и без усилий стукнул ими меня по макушке — так мимоходом прихлопывают комара. С хлюпающим звуком и ужасающей вспышкой боли мой нос расквасился о конский бок. В рот потекло что-то теплое и липкое. Я чувствовала, что сейчас задохнусь, — дышать было невозможно, мой рот и нос заливала кровь, и тут на меня снова навалилась раскачивающаяся тьма.
В сознание я пришла, когда меня стаскивали с лошади. Я открыла глаза, но вокруг все равно было темно. Патан стоял, прижав меня к себе, подняв руки к моему лицу и прикрывая одной из них мне рот. Его тело было таким неподвижным и твердым, что, если бы он не дышал так тяжело мне в ухо, я бы подумала, что прислонилась к камню. Рядом с нами раздавалось учащенное свистящее дыхание лошади. Затем я наконец различила далеко впереди узкую полоску слабого света. Судя по запаху и сырости, мы находились в пещере. Сквозь высокий вход, заросший скрывающим его густым кустарником, пробивался рассеянный свет. Конь тихо заржал, и патан убрал руку от моего рта — полагаю, чтобы успокоить лошадь, — и я, воспользовавшись возможностью, попыталась освободиться. Помню, что я кричала. Патан снова притянул меня к себе, немилосердно сжав ребра, а затем ударил по лицу связанными руками, задев пульсирующий болью нос, из которого снова хлынула кровь. Конь тихо захрапел. Патан приглушенно шикнул, и тот замолчал. С каждым вдохом у меня в ноздрях булькала кровь.
Послышался стук копыт, и мимо пещеры, на миг перекрывая свет, проскакали друг за другом несколько всадников. Я насчитала семь теней — за патаном гнались семь человек. Я попыталась позвать на помощь, но из горла вырвался только глухой хрип. Он был еле слышным, как жужжание мухи. Наконец стук копыт стих — преследователи уехали.
Мы так долго стояли неподвижно, что я потеряла счет времени. Затем патан убрал руки от моего рта, и я сползла вниз на землю — ноги отказывались меня держать, словно были сделаны
Когда мне в лицо ударил тусклый свет, я, дрожа, села и вскрикнула от боли в потревоженном плече. Патан, стоя у входа среди кустов, грыз веревку, связывавшую вместе его запястья. Он посмотрел на меня и произнес несколько отрывистых слов.
— Я тебя не понимаю, — сказала я по-английски.
Затем повторила то же самое на хинди, и на этот раз он мне ответил:
— Подойди сюда.
— Нет.
Он подскочил ко мне и поднял на ноги, схватив за волосы.
— Отпусти меня! Отвези меня обратно на поляну! Мне нужно найти свою подругу.
Я извивалась под его рукой, кожу головы жгло как огнем.
— Развяжи эту веревку, — сказал патан, выпустив мои волосы и сунув мне под нос связанные руки.
Кожа на его запястьях была содрана и кровоточила.
— Развяжи ее, — повторил он.
Когда я и дальше продолжала неподвижно стоять перед ним, патан повторил свои слова в третий раз.
Его голос был не похож на голос безумца, убийцы или насильника. В нем не было превосходства, как у Сомерса, или угрозы, как в голосе Рэма Манта. Это был обычный голос, хриплый от усталости. И, кроме того, разве у меня был выбор? Я занялась узлами, хотя левая рука меня не слушалась. Наконец веревка поддалась.
Патан глубоко вдохнул, растирая запястья, затем отвел черного коня к выходу, нарвал там травы и принялся обтирать ею животное.
— Моя подруга, — сказала я. — Моя подруга… Я должна пойти и посмотреть, что случилось.
Мы не можем сейчас туда ехать. Ференгхи [34] все еще меня ищут.
— Но я тебе не нужна. Отпусти меня, — попросила я.
— Ты можешь привести их к этому месту.
— Я не приведу. — Я поморщилась и посмотрела на свое плечо — на нем была кровь, слишком много крови, засохшей и свежей, покрывавшей синий ситец моего платья.
34
Ференгхи — иностранцы(инд.).(Примеч.перев.)
— В тебя попала их пуля, — сказал патан, держа в руках промокшую от лошадиного пота траву и глядя на меня. — Они стреляли в меня, но попали в тебя.
Я посмотрела на него.
— Почему ты просто не оставил меня там, на поляне?
Патан снова занялся лошадью.
— Я подумал, что ты мне пригодишься.
— Пригожусь?
— Для сделки, на случай если они меня догонят. А твоя подруга умерла.
Он принялся шептать что-то коню, рывшему землю копытом.
— Умерла? — Почему мой голос так дрожал от ужаса и удивления? Я думала, что знаю, чем все закончится, с того момента, как увидела, что скачущая к обрыву Фейт приподнялась в седле. Уже тогда я знала, что она задумала. А возможно, это было известно мне и раньше — то, что от ее недуга нет лекарств.
— Но ты уверен?
— Я уверен. Там нет ничего, кроме камней. Далеко внизу находится высохшее каменистое русло реки.
— Тогда отпусти меня, — мой голос звучал слабее, чем мне бы этого хотелось. Фейт, почему я не сказала тебе, что ты стала мне сестрой? Почему я не приложила максимум усилий, чтобы тебя успокоить?
— Не сейчас. Я отпущу тебя, когда буду уверен, что они возвратились в Симлу. Обратный путь займет у тебя б'ольшую часть дня. Я к тому времени буду слишком далеко, и ты не сможешь им помочь.