Лион Измайлов
Шрифт:
Не успевала Надя открыть рот, как Таисия продолжала:
— Обхождение у него натуральное. Ну я тебе скажу, сурьезный мужик. Хочешь, говорит, к тебе в командировку потом приеду. Фотокарточку жены показал, ничего женщина, тоже сурьезная. И говорит, люблю ее, и все. Вот что значит честный человек. Не то, что некоторые навешают лапшу на уши, а ты реви потом. Твой-то ничего? Ты смотри, Надюха, они же до того хитрые. И где ж у них справедливость спрятана, никто не знает. Но что ни говори, а я мужиков уважаю.
На том разговор и закончился. И, уже погасив свет, Надя сказала:
— А глаза у него серые, как Черное море.
На
Для Синичкина день тянулся занудно. Семенов все убегал к Таисии, о чем-то с ней говорил с серьезной миной или шутил и Наде бросал:
— Ну, Надюха, ты даешь, присушила парня, просто нет сил.
На пляже Синичкин попытался было поймать Надин взгляд, но она тут же отвернулась, и после обеда Синичкин улегся спать и вставать не хотел до самого ужина. И суетящийся Семенов со своими бодрыми возгласами: «Не горюй, паря, все будет по первому классу», — действовал на нервы.
Однако перед ужином Семенов уже обеспокоился и говорил серьезно:
— Ты что, Леонид, занемог, что ли?
— Да, слегка, — отвечал Синичкин.
— Ну встряхнись, выступать-то надо, — беспокоился Семенов.
— Надо, — согласился Синичкин.
Синичкин думал, что Надя и на вечер не придет. Но Надя на встречу с популярным артистом пришла.
Вообще настроение у всех было приподнятое. Перед входом толпились дети, которых не пускали в зал, но потом, конечно, всех впустили.
Синичкина трясло, он никогда в жизни не выступал перед таким залом и в такой роли. То есть он выступал в своем деле, в конкурсах, но там он, несмотря на волнение, был уверен в себе. А здесь просто пытка. Хорошо еще, Семенов сопровождал Синичкина на эту общественную экзекуцию.
— Крепись, Леонид, — поминутно говорил он. И в сторону окружающим: — Вот это артист! Сколько лет на сцене, а перед выходом волнуется. Не боись, Леня, все сбудется.
Вечер был организован традиционно. Вышел культработник, объявил, с кем сегодня встречаются зрители. То есть объявил все, что только можно: и лауреат премии, и народный артист, и заслуженный деятель — полный набор. Зрители, естественно, бурно аплодировали. Затем пошли ролики, то есть фрагменты из фильмов, а потом на сцену под гром аплодисментов вышел сам «Куравлев». Выход «Куравлева» культурник сопровождал криками в микрофон:
— Нет, это не море вышло из берегов. Не снежная лавина в горах. Это отдыхающие дома отдыха «Спартак» встречают своего любимца — Леонида Куравлева.
«Любимец» очень смущался, и публике это нравилось. Нравилось, что он вот такой знаменитый и в то же время простой, не задается и говорит как все — маловразумительно.
Синичкин же перед вечером вспомнил подобные встречи с киноартистами, вспомнил, что в таких случаях говорили любимцы публики, и поэтому сказал:
— Нам, артистам, всегда волнительно встречаться с вами, зрителями, поэтому, может быть, вы будете задавать мне вопросы, а я буду отвечать.
И сразу ему стали задавать вопросы:
— Как вы стали артистом?
— Расскажите о своем творческом пути.
— Ну что вам сказать, — начал входить в роль Синичкин. — Я с детства хотел быть то летчиком, то врачом, а потом подрос и понял, что могу быть только артистом и тогда сбудутся все мои
Кто-то из зала крикнул:
— А я читал, что вы ВГИК закончили.
Синичкин на миг смешался, но нашел выход из положения:
— Я и говорю, поступил в театральный институт, а закончил ВГИК, потому что уже на третьем курсе понял, что жить не могу без кино. Потому что кино самый массовый вид искусства. Ну вот, закончил я институт, потом работал и стал парикмахером, — вдруг неожиданно для себя сказал Синичкин.
— Кем? Кем? — переспросили из зала.
— Артистом стал, — Синичкина аж в жар бросило, поэтому он поспешил продолжить: — Вы не думайте, что артистом быть легко, — а далее Синичкин стал вспоминать чужие байки о том, как трудно живется им, артистам, как они в холод лезут в прорубь, как они в пургу замерзают, как они по 18 раз снимаются в одном кадре — и все это ради самого массового из искусств, ради кино.
— Если так трудно, взяли бы да и бросили, — крикнул из зала какой-то зануда, но на него тут же зашикали, а какая-то женщина даже сказала:
— Люди мучаются, страдают, чтобы потом такие, как вы, удовольствие получали. Люди ради искусства стараются.
— Да, да, — не унимался зануда, — а денежки-то небось лопатой гребут.
На него опять зашикали, но вопрос остался висеть в воздухе, и какой-то мужчина встал и оформил его словами:
— Вот вы меня, конечно, извините, мы с полным уважением относимся к киноискусству, но все-таки, какая у вас, у артистов, зарплата? Ну если вы свою не хотите назвать, то какая, допустим, у других? А то у нас спор — один говорит, у вас зарплата, а другие спорят, что артисты после концерта все, что в кассе, между собой делят.
Синичкин не знал, что говорить. Смешался, начал что-то лепетать, потом вдруг ясно и четко ответил:
— Зарплата у нас от выработки — сколько клиентов обслужил, столько и получишь, ну и от качества. Клиент если доволен, то всегда приплатит, хотя лично я никогда сверху не беру.
В зале никто ничего не понял, но последние слова так понравились, что все зааплодировали. А потом кто-то вдруг спросил:
— Ваше хобби?
И Синичкин тут же ответил:
— Дамские прически.
Зал был в недоумении.
— Ну, да, люблю женщинам прически делать.
И так как зал продолжал молчать, Синичкин сказал:
— Не верите? — и обращаясь к сидящим, произнес: — Вот если есть желающие, я могу продемонстрировать. Но чтобы понятнее было, мне нужны особые волосы. Вот как у вас, — и Синичкин показал на подмосковную учительницу.
Надя на сцену не шла. Ее подталкивали.
— Идите, идите, артист просит.
— Ну как вам не стыдно, вы же всех задерживаете.
Надя вышла, и Синичкин показал всему залу, что он может сделать при помощи одной расчески. Он продемонстрировал всем, как меняется внешность женщины в зависимости от ее прически. То есть он зачесывал волосы в одну сторону — и лицо становилось одним, в другую — и лицо становилось другим. И делая все это, он тихо разговаривал с Надей, говорил ей о том, что не хотел ее обидеть, просил ее о свидании. И когда она не соглашалась, вмиг сделал ей такой начес и хотел уже проводить со сцены. но вернул Надю и вмиг уложил волосы так, как было лучше всего. И успел сказать ей среди аплодисментов: