Лира и Кошмар
Шрифт:
– Послушай, я… Эм-м…
– Неважно. – Всхлипнув, девушка утерла одинокую слезинку, украдкой скатившуюся по впалой щеке. – Мы здесь не поэтому. Так что давай приступим к делу.
– А по-моему, именно это я и должен сделать, прежде чем умру. Успокоить тебя. – Кошмар улыбнулся самым наглым образом. – Делать женщин счастливыми – моя прямая обязанность.
– Будь это так, твоя профессия звалась бы иначе.
Юноша фальшиво расхохотался. Умирать ему, конечно же, не хотелось. Да, он потерял маску и позволил сопернице увидеть свое настоящее
– Слушай, подруга…
– Давай без фамильярностей.
– Что это у тебя?
– Это? – Девушка ухмыльнулась сквозь слезы. – Зелье, которое ты должен выпить, чтобы все это поскорее закончилось. Ты же понимаешь: я добрый человек и не хочу никого пытать. Давай решим все по-хорошему, и дело с концом.
– Значит, я пью зелье, и тогда телесные страдания отменяются?
Элеонора вздохнула.
– Да, что-то вроде того.
Она откупорила склянку и приблизила ее к губам своего пленника. Тот закрыл глаза, концентрируясь на своих чувствах и совсем не сопротивляясь. Что он ощущал сейчас, глоток за глотком поглощая пойло, наверняка отравленное таким образом, чтобы принести смерть своей жертве спустя несколько часов после приема? Жалел ли он о том, что провалил миссию? О том, что подвел черную прожорливую богиню и, несомненно, станет очередным ужином в ближайшее время?
«Не знаю. Я ничего не знаю».
Вместо философских мыслей в голову лезла Гроза, ее шикарные мышцы, выразительное лицо, идиотский юмор и на удивление нежные руки. Когда она хватала его за торс, чтобы оттащить в сторону, юноша чувствовал себя так, словно находится на вершине мира. Ничего, кроме рук Грозы, не имело значения – и ничего, кроме них, не было способно заставить его умереть по собственной воле.
«Как жаль, что Маски не могут иметь семьи, подобно людям или эльфам. Нам постоянно нужно жертвовать чем-то, чтобы оставаться самими собой».
Последний глоток. Странное ощущение тепла, разливающееся по телу. Глаза Кошмара закатились сами собой, губы приоткрылись. Элеонора удовлетворенно кивнула.
– Ну что ж, давай поговорим. Ты готов отвечать на вопросы?
Губы парня зашевелились будто бы против его воли:
– Да. Спрашивай.
Девушка опустилась у его ног, опустила голову. Челка бросила тень на не слишком выразительные глаза и некрупный носик, маленький и короткий, как обрубок. Она вытянула худые руки и сложила их замком между ног, с романтичной задумчивостью глядя на прозрачное стекло, ловящее блики цепей и кандалов, развешанных по стенам. Причудливые тени замерли у пола, тихие, как призраки, и будто бы слушали этот странный разговор двух избранных пророчествами людей, волею судьбы оказавшихся в одной комнате.
– Зачем тебе было убивать моего наставника?
Правда сама вырвалась из уст, и все мысленные попытки Кошмара заткнуться обернулись неудачей:
– Он был последним из ночных эльфов. Согласно пророчеству, мы должны были уничтожить их всех. Только так Черная Материя будет
Юноша ожидал, что Элеонора бросится на него, вцепится ногтями в глотку. Но этого не случилось. Девушка продолжала сидеть у его ног, спокойная, как статуя. Ее глаза высохли, голос был ровным и тихим, но каким-то ужасающе серьезным. Кошмар понял, что за зелье девчонка впихнула ему: зелье правды, заставляющее жертву говорить одну лишь истину на протяжении долгого времени. Ему бы начать беспокоиться, однако разум заволокла пелена столь приятная, что выходить из этого положения как-то уже совсем не хотелось.
– Значит, у твоего народа тоже есть пророчество об избранной, что однажды придет и уничтожит всех врагов?
– Об избранном. Этот счастливчик – я. «Юноша с мраморными руками и пронзительным взглядом, волосы которого, белые, как голубиные крылья, станут оружием более опасным, чем всякий лук или меч».
– Ты знаешь этот фрагмент наизусть?
– Меня заставляли учить. Знаешь, я считаю его крайне бездарным. Что это за сравнение такое: «волосы, как голубиные крылья»? Совершенно ужасная метафора. Этого бы мудреца, да головой в книгу.
– Что же гласит твоя версия пророчества? Чем все должно завершиться?
Кошмар задумчиво уставился в потолок. Перед глазами двоилось, троилось… Было так спокойно и тихо на душе. Ни за что не отвечать, ни перед кем не оправдываться, не пытаться обдумывать то, что говоришь – как же приятно, оказывается, вести себя как обыватель, сплетничающий с говорливым соседом о житейских мелочах! Секреты всплывали в его сознании, но теперь они казались маленькими и ничтожными. Зачем целый народ так возился с ними? Это ведь такая глупость, сущая малость!
Юноша слабо рассмеялся себе под нос, и Элеонора, повинуясь странному инстинку, коснулась тощенькой ладошкой его щиколотки. Пальцы были холодными, как ледышки. В голову Кошмару пришла идиотская мысль подуть на них, чтобы обогреть. Жаль, девушка находилась слишком далеко, а он был полностью обездвижен.
– В моем пророчестве… – начал он задумчиво. – В нем говорится о великой победе, которую я одержу. Мы преподнесем в дар Черной Материи всех живых созданий этого мира, после чего построим собственную цивилизацию, лишенную жестокого гнета богини. Лишь получив хорошую порцию праны наших врагов, она успокоится и позволит нам любить друг друга.
– Любить? – удивленно спросила Элеонора. В ее устах это слово звучало как-то странно, даже неестественно. – В каком это смысле? Поясни!
– Черная Материя очень голодна, – ответил Кошмар. – Чтобы оставаться могущественной и сытой, ей постоянно нужна прана. Прана ее врагов, прана ее слуг. Когда две Маски образуют семью, они должны родить одного или двух, после чего один из супругов кончает с собой на алтаре, позволяя своей душе вознестись, а пране – направиться в пасть нашей прославленной богини. Так ее голод становится чуточку меньше.