Лирелии - цветы заката
Шрифт:
– У тебя что-то случилось, или ты просто в гости зашла? – спросил у меня дедушка, когда мы все вместе пили чай.
Бастет блаженно развалилась на окне, глядя на тихо падающий снег.
– И то и другое, - ответила я, нащупывая в кармане тот самый листок. – Тут такое дело… В общем, с недавних пор, домашние подмечают, что я разговариваю во сне…
– Так это у нас семейное! – воскликнула бабушка. – Твой дед недавно во сне ругался на своего помощника по финансам. Да еще как ругался! Ого-го! Мама, не горюй! Можно смело браться
Я не могла не засмеяться.
– Дело в том, что я разговариваю не на языке эсфирани, а на каком-то мне неизвестном.
– О-па, а это уже интересно, - промолвил дед.
– Не то слово. Знать бы еще, что я говорю. Вот я и пришла к вам, потому, что кому, как не вам, сотни лет проработавшим со словесностью, знать многое о других языках. Бригитта с Марнемиром недавно записали мою болтовню транскрипцией эсфирани, - и я протянула дедушке листок.
– Вот то мне еще… Два шпиона императорской канцелярии, - пробормотал дед, имея ввиду близнецов.
Вместе с бабушкой они принялись внимательно вчитываться в строчки, торопливо нацарапанные Марнемиром. Не прошло и минуты, как брови бабушки удивленно поползли вверх.
– Вот так дела, - тихо промолвила бабушка, переводя взгляд с меня на листок.
– Это земной шведский, не так ли? – спросил у нее дедушка, на что бабушка кивнула.
– Очень похоже.
Теперь уже настал мой черед удивляться. Потому, что я не знала этого языка. Вот прям ни словечка! Из всех земных языков я могла более-менее сносно говорить только по-русски.
– И ты это, значит, во сне говорила? – уточнил дедушка.
– Угу. Так что я там говорила? Не томите.
Бастет, дергая хвостом от нетерпения, терлась о мои ноги.
– Ты повторяешь одни и те же фразы, - промолвила бабушка. – Найди меня. Приди. Я здесь. Я не вижу тебя, но чувствую. Найди меня. Я здесь, я здесь, я здесь. Приди за мной.
На несколько секунд я ощутила ступор. Дед с бабушкой находились в замешательстве, переглядываясь друг с другом.
– Герда, а что тебе снится? – поинтересовалась бабушка, продолжая внимательно за мной наблюдать.
– Я практически ничего не помню. Только какие-то несвязные обрывки и все. Единственное, что я всегда хорошо помню, это сон, где я стою на пристани, которая находится в заливе. И меня все время там либо ждет кто-то, либо я кого-то жду.
– Может, покажешь это место?
– потянулся ко мне дед, вопросительно поглядывая на мою руку.
Коснувшись его руки, я вновь вспомнила детали той пристани из сна.
– Ну что? – нетерпеливо промолвила бабушка.
– Не знаю, что это за место, - пожал дед плечами. – Чем-то напоминает наши края, но все же не они. Здесь я каждый камень знаю.
– Дай-ка, я посмотрю, - попросила бабушка, и я снова показала ей свой сон.- И я впервые вижу этот пейзаж.
– Интересно, почему я говорю во сне именно на шведском? У нас вообще были шведы в роду?
–
– Эх, - вздохнула я. – Одни вопросы и никаких ответов!
– Милая, ты уверена, что эти сны никак не связаны с вашим Триумвиратом? – спросила у меня бабушка.
– Уверена. На все сто процентов.
– Что же это может быть… - задумчиво пробормотала она.
– Думаю, что совсем скоро это выяснится, - заверила я ее, встав из-за стола. – Спасибо вам, мои дорогие за компанию, но мне нужно возвращаться. Завтра бал дебютантов, и мне нужно еще к нему подготовиться и выспаться.
– Постарайся не сражать там всех кавалеров наповал сразу, - крикнул мне дедушка, когда я вошла в окно портала.
– Дай дебютанткам шанс!
Я засмеялась и помахала им с бабушкой на прощание.
– Вот бы завтрашний бал прошел спокойно и без приключений, - сказала я по пути своей кошке.
– Ну-ну. Надейся и жди, - усмехнулась Бастет.
Вот и наступил вечер, который с нетерпением и трепетом ожидали все юные дебютанты предстоящего бала. Казалось, что воздух Альтарры был насквозь пропитан этим томительным предвкушением. Три года назад мы с Марьяной – такие же дебютантки, одетые в непременно светлые платья, как этого требовал этикет для всех, кто впервые посещал взрослый бал, с нескрываемым волнением переступили порог огромного бального зала вместе с сотнями таких же девушек и парней. Наша Айнэль – старшая дочь Свена дебютировала на балу этим летом.
Сегодня мы втроем с Эмилией следовали на бал дебютантов уже в качестве гостей, лично приглашенных правящей четой и, честно говоря, ни капельки не волновались. Было только приятное ожидание изысканного вечера в компании подруг. В последнее время мы так погрузились в учебу, тренировки и репетиции в театре, что на выходы в свет, прогулки и походы по павильонам времени катастрофически не хватало. Хотелось хоть немного остановиться и выдохнуть.
Пока экипаж мчал нас к императорскому дворцу, мы с подругами вновь вспоминали наше видение о Стимарисе. Иллинторн, находясь за гранью мира живых, снова открыл нам завесу тайны, и то, что мы узнали, как всегда нас потрясло.
– Знаете, у меня до сих пор голова взрывается от мысли, сколько же рас во мне намешано. Моя мама – полукровка от союза нимфы и эльфа, биологический отец – человек. Потом я стала вампиром, а после инициации во мне пробудилось наследие крови нефилеров. Как любит говорить моя мама - убиться веником, не жить… Если бы у каждого моего расового наследия был голос, то Дом Милости нашей столицы уже приветливо махал бы мне ручкой.
– Ой, да ладно тебе! – хохотнула я. – Если уж Джерану Дом Милости до сих пор не помахал ручкой, то нам не помашет и подавно.