Шрифт:
Маэстро
На свою творческую встречу Маэстро опоздал. Где-то на час. Устроители вообще не очень верили, что почтит он их своим высочайшим присутствием – он ведь Маэстро, дело ли ему до нас – но на свой страх и риск встречу наметили, пустили билеты в продажу и даже немного проанонсировали. В последнем, правда, и вовсе не было никакого смысла, так как слух о возможной встрече с «самим!» прокатился ещё до появления билетов, и они закончились раньше, чем анонс был запущен. Оставалось лишь уповать, чтобы он пришёл.
– Не придёт, – мрачно предрёк начальник отдела.
–
– Не придёт, – уже без сомнения констатировал Начальник.
Когда пришёл назначенный день и час Маэстро не пришёл.
Публика ёрзает на стульях, нервно терзая билеты с уже оторванным контролем, кассир не спешит закрывать ведомость – с фининспекцией шутки плохи – сотрудники нервно смотрят на часы, Начальник заперся в кабинете и, не отрываясь, молча уставился на телефон. Телефон тоже молчит.
Через полчаса ожидания для заскучавшей публики решено показать небольшой видеоролик, где Маэстро что-то играет на флейте Пана. Вообще-то, мировой общественности он известен, как виртуозный исполнитель на треугольнике, но таковой записи под рукой не оказалось, и приходится довольствоваться тем, что есть. На треугольнике, говорят, равных ему в мире нет – он выступает в лучших концертных залах с известнейшими музыкантами и даже с сольными программами. Но многие знают, что c детства он поигрывает и на других музыкальных инструментах. И даже не только в жанре академической музыки – в которой, собственно, и прославился – но балуется и несерьёзными жанрами, не говоря уже о, прости господи, джазе.
К концу видеоролика в кабинете Начальника звонит телефон:
– П-пр-стте, а г-гд-е у м-ня н-значена т-тв-рчская встреча? – заикаясь и глотая гласные буквы спросил голос Маэстро.
Начальник, всё ещё не очень веря, отчеканивает адрес и схему проезда.
– С-час б-ду…, – звучит с той стороны трубки и дан отбой.
Сотрудники выдохнули с облегчением.
Чтобы как-то развлечь зал, на сцену выходит Ведущая, заранее назначенная для проведения творческого вечера. Когда-то они учились вместе с Маэстро и это даёт ей право рассказывать про них всяческие детские шалости, которым предавались однокашники в непорочные ещё времена. В результате всё звучит очень мило и правдоподобно – прекрасный язык рассказчицы, умение придать историям пикантность, образность и краски, живой слог и внешнее её (рассказчицы) обаяние увлекают зрителей и готовят её (публику) к грядущей встрече.
И, наконец… приходит гость! Он заходит в зал не очень уверенно, хотя дело не в излишней стеснительности, которая Маэстро не пристала – неуверенность выражается всё больше в походке и ориентации в пространстве. Маэстро, поддерживаемый сотрудниками под локоток, заботливо направлен к приготовленному для него месту на сцене. Конфуза, впрочем, не случилось – весь триумфальный путь Маэстро от двери до места публика сопровождает вставанием и всё заглушающими несмолкающими аплодисментами.
Опустив свои чресла в кресла, гость как-то сразу обмяк и разомлел. И, когда «ведущая на разогреве», на правах принимающей стороны, начинает приветствовать его, перечисляя все регалии и государственные поощрения, он вообще, кажется, отключается.
– … но расскажите всё же, Маэстро, как случилось так, что Вы – серьёзный академический музыкант,
Вопрос упирается в молчание. То ли преамбула слишком длинна и витиевата, то ли просто свет рампы и тёплая встреча совместно с Дионисом 1 сделали, наконец, своё дело, то ли всё это в совокупности – но Маэстро, растекшись по креслу, на вопрос не реагирует.
1
Дионис – один из богов в древнегреческой мифологии, покровитель, в том числе (и в данном случае), виноделия
Зависает пауза. Звенящая тишина нарушается лишь назойливым жужжанием мухи, отогревшейся на софитах под лучами прожекторов.
Чтобы не обнаружить назревающий провал Ведущая собирается с мыслями и перефразирует вопрос:
– Вот, Маэстро, весь мир знает Вас, как гениального исполнителя на треугольнике! А есть ли разница в музыкальных инструментах для Вас, или какие-то предпочтения?
Она, как бы невзначай, подаётся чуть вперёд и незаметно ногой под столом пинает Маэстро. Он встрепенулся, вскинул голову, приподнял тяжёлые веки, мутно посмотрел перед собой, беззвучно ругнувшись – слава богу, не вслух, только губами – и пытается сконцентрировать взгляд хоть на каком-то объекте. Объекты не фокусируются, и он в некотором беспокойстве мотает головой по сторонам: сначала влево – там привычные очертания публики, никак ни о чём не говорящие – потом вправо… За правым плечом высится громада рояля.
Рояль, честно говоря, на сцене оказался случайно. Ну, во-первых, его просто некуда было убрать, а во-вторых, почему-то кому-то пришла в голову мысль, что, раз рояль всё равно на сцене, то пусть уж будет открыт – встреча-то «творческая», музыкальная и для бесчисленных фотографий будет неплохой тематический фон. В игре на рояле ранее Маэстро замечен не был и вообще играть на нём не планировалось, но пусть себе стоит… Однако, Маэстро рояль заметил, оценил его взглядом и в памяти всплыли последнее, из недавно прозвучавшего о каких-то там «музыкальных инструментах» …
– А… вот…, – произносит он приосанившись. – Рояль!
И, к общему ужасу устроителей встречи, он вытягивает себя из насиженного места и так же неуверенно, как до того, но вполне целеустремлённо перемещает тело на банкетку перед клавиатурой:
– Рояль, – протянул он мечтательно…, – Вот ведь…
И он играет ноту «ля» первой октавы. Он стучит по ней неприлично вытянутым средним пальцем правой руки, одетым в массивный перстень.
– Четыреста сорок герц, – безошибочно уловило ухо музыканта.
Не прекращая поддалбливать по клавише с разной силой, он поворачивается к ведущей:
– Четыреста сорок! А знаешь ли ты, – неожиданно переходя на фамильярность, – сколько всяких нюансов таится в этом звуке?.. – и, развернувшись к клавиатуре корпусом, он подтягивает и левую руку, и мягким прикосновением берёт абсолютно джазовый доминантсепт с пониженной шестой. И, добавив «вкусный» бас с параллельными квинтами, воспроизводит двухступенчатую секвенцию от этой самой «ля» на три тона вниз…