Лирика
Шрифт:
Моя Любовь, спи! Если б сон
Стал вечным так, как долог он?
Червь, не тревожь, вползая, сон!
Пусть где-то в роще, древней, темной,
Над ней восстанет свод огромный,
Свод черной и глухой гробницы,
Что раскрывал, как крылья птицы,
Торжественно врата свои
Над трауром ее семьи,
Далекий, одинокий вход,
Та дверь, в какую, без забот,
Метала камни ты, ребенком,
Дверь склепа, с отголоском
Чье эхо не разбудишь вновь
(Дитя греха! моя любовь!),
Дрожа, заслыша долгий звон:
Не мертвых ли то слышен стон?
(1924)
Перевод В. Брюсова
17а. БЕСПОКОЙНАЯ ДОЛИНА
_Прежде_ мирный дол здесь был,
Где никто, никто не жил;
Люди на войну ушли,
Звездам вверив волю пашен,
Чтоб в ночи, с лазурных башен,
Тайну трав те стерегли.
Где, лениво скрыт в тюльпаны,
Днем спал солнца луч багряный.
Видит каждый путник ныне:
Нет покоя в той пустыне.
Все - в движенья, все - дрожит,
Кроме воздуха, что спит
Над магической пустыней.
Здесь ветра нет; но в дрожи лес,
Волна волне бежит в разрез,
Как в море у седых Гебрид.
А! ветра нет, но вдаль бежит
Туч грозовых строй в тверди странной,
С утра до ночи, - непрестанно,
Над сонмом фиалок, что стремят
В высь лики, словно женский взгляд,
И лилий, что дрожат, сплетясь
У плит могил в живую вязь,
Дрожат, - и с куп их, что слеза,
По каплям, вниз течет роса;
Дрожат; - что слезы, вниз, меж тем,
Спадают капли крупных гемм.
(1924)
Перевод В. Брюсова
18а. ГОРОД НА МОРЕ
Смотри! Смерть там воздвигла трон,
Где странный город погружен,
На дымном Западе, в свой сон.
Где добрый и злой, герой и злодей
Давно сошли в страну теней.
Дворцы, палаты, башни там
(Ряд, чуждых дрожи, мшистых башен)
Так чужды нашим городам!
Не тронет ветер с моря - пашен;
И воды, в забытьи немом,
Покоятся печальным сном.
Луч солнца со святых высот
Там ночи долгой не прервет;
Но тусклый блеск угрюмых вод
Струится молча в высь, на крыши
Змеится по зубцам, и выше,
По храмам, - башням, - по палатам,
По Вавилону-сродным скатам,
Тенистым, брошенным беседкам,
Изваянным цветам и веткам,
Где дивных капищ ряд и ряд,
Где, фризом сплетены, висят
Глазки, - фиалки, - виноград.
Вода, в унынии немом,
Покоится покорным сном;
С тенями слиты, башни те
Как
А с башни, что уходит в твердь,
Как Исполин, в глубь смотрит Смерть.
Глубь саркофагов, капищ вход
Зияют над мерцаньем вод;
Но все сокровища дворцов,
Глаза алмазные богов,
И пышный мертвецов убор
Волны не взманят: нем простор.
И дрожь, увы! не шелохнет
Стеклянную поверхность вод.
Кто скажет: есть моря счастливей,
Где вихри буйствуют в порыве,
Что бури есть над глубиной
Не столь чудовищно немой!
Но что же! Воздух задрожал!
Встает волна, - поднялся вал!
Как будто, канув в глубину,
Те башни двинули волну,
Как будто крыши на лету
Создали в небе пустоту!
Теперь на водах - отблеск алый,
Часы - бессильны и усталы,
Когда ж под грозный гул во тьму,
Во глубь, во глубь, весь город канет,
С бесчестных тронов ад восстанет,
С приветствием ему!
(1924)
Перевод В. Брюсова
19а. ОДНОЙ В РАЮ
В твоем все было взоре,
О чем грустят мечты:
Была ты - остров в море,
Алтарь во храме - ты,
Цветы в лесном просторе,
И все - мои цветы!
Но сон был слишком нежен
И длиться он не мог,
Конец был неизбежен!
Зов будущего строг:
"Вперед!" - но дух, мятежен,
Над сном, что был так нежен,
Ждет - медлит - изнемог.
Увы!
– вся жизнь - в тумане,
Не будет больше нег.
"Навек, - навек, - навек!"
(Так волны в океане
Поют, свершая бег).
Орел, убит, не встанет,
Дуб срублен, дровосек!
Все дни мои - как сказки,
И снами ночь живет:
Твои мне блещут глазки,
Твой легкий шаг поет,
В какой эфирной пляске
У итальянских вод.
Ты в даль морей пространных
Плывешь, меня забыв,
Для радостей обманных,
Для грез, чей облик лжив,
От наших стран туманных,
От серебристых ив.
(1924)
Перевод В. Брюсова
21а. КОЛИСЕЙ
Лик Рима древнего! Ковчег богатый
Высоких созерцаний. Временам
Завещанных веками слав и силы!
Вот совершилось!
– После стольких дней
Скитаний тяжких и палящей жажды
(Жажды ключей познанья, что в тебе!)
Склоняюсь я, унижен, изменен,
Среди твоих теней, вбирая в душу
Твое величье, славу и печаль.
Безмерность! Древность! Память о былом!