Лис Улисс и потерянный город
Шрифт:
– Это безобразие, – заявила важная пожилая лисица прямо с порога. – Между прочим, я вызвала вас в школу! Вы ничуть не изменились, и это весьма прискорбно!
– Хотите чаю? – примирительно предложила мама.
– Что за вопрос! Конечно, я хочу чаю! – с видом завоевателя госпожа Указко внесла себя в гостиную. – И сладостей хочу! Я знаю, что у вас всегда есть вкусные сладости, даже не пытайтесь от меня их укрыть!
Ваш сын ужасен, – сказала она, уничтожая сладости. – Он мне грубит. И это вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я пытаюсь привить ему
Под огнем ее горящих праведным гневом глаз родители Улисса съежились и будто стали ниже ростом.
– Что вырастет из мальчика с дурным вкусом? – разорялась госпожа Указко, одним внушительным глотком расправляясь с очередной чашкой чая. – Кем ты хочешь стать, Улисс?
– Авантюристом, – ответил лисенок.
– Вот! Неужели ты думаешь, что можно стать авантюристом, если ничего не понимаешь в литературе и не любишь замечательную прозу моего близкого друга Малинаса!
– Что вы, конечно, нет, – и ухом не повел Улисс. – А тот, кто хочет стать, например, водителем автобуса, должен, в свою очередь, хорошенько изучать в школе астрономию и обожать планету Нептун. Ну, если следовать вашей логике.
– Вот видите! – обвиняющий перст госпожи Указко взметнулся в сторону юного нахала, а сама учительница чуть было не поперхнулась печеньем от негодования.
– Видим, – уныло ответили ее бывшие ученики.
– А кем вы хотите стать, госпожа Указко? – полюбопытствовал Улисс.
– Я хочу стать властительницей дум, чтобы все мыслили как я, – мечтательно ответила пожилая лиса, но тут же поняла, что сболтнула лишнее и рассердилась. – А ты вообще помалкивай! Я пришла говорить не с тобой, а с твоими родителями, не умеющими себя… тебя вести!
Улисс посмотрел в глаза отцу. «Неужели ты и сейчас уступишь ей, папа? – вопрошал его взгляд. – Сейчас, когда ты уже не мальчик, а взрослый, сильный лис?» «Ох…» – ответил взгляд отца. «Ты можешь, папа! Я верю в тебя!»
– А ведь вы тоже читали и любили всякую муть, а не моих талантливых друзей, которых я включила в школьную программу! – припомнила злопамятная учительница.
«Ну же, папа!»
И отец решился.
– По правде говоря, ваши талантливые друзья нам не нравятся. Они… как бы это сформулировать… скучны.
Мама Улисса испуганно ойкнула, а госпожа Указко выронила чайную ложечку. «Браво, папа!» – просиял Улисс.
Воодушевленный первой победой, отец продолжил наступление:
– А этот Малинас – просто кошмар нашей юности! Мы любим, когда в книгах персонажи живые, когда они разговаривают и шутят, а ваш Малинас своим героям пасть раскрыть не дает, только сам бубнит, все красуется – и вот так он фразу построить может, и вот этак. Какой-то строитель, а не писатель. Зануда он, вот кто!
Госпожа Указко вскочила, пролив чай на скатерть.
– Да как вы смеете! У меня абсолютный вкус! У меня идеальный взгляд! О-бъек-тив-ный! У меня исключительное чувство юмора!
– Нет у вас никакого чувства юмора, – сказал лис-отец. – У вас на месте чувства юмора – зияющая дыра! – Он кинул взгляд на сына: «Ничего, что я тебя цитирую?» «Сколько угодно,
– Извините, – тихонечко вставила мама, привлекая к себе всеобщее внимание. – Я просто хочу сказать… Госпожа Указко, вы только не обижайтесь, но я считаю, что зверей с таким абсолютным вкусом и объективным взглядом, как у вас, к детям подпускать нельзя. Да и ко взрослым – не ко всем. Вот к Малинасу – можно.
Госпожа Указко напоминала готовый к извержению вулкан.
– Завтра же – родителей в школу! И твоих! И твоих! И твоих! И родителей родителей, и их родителей! Всех – в школу!
Она выскочила из дома, оглушительно хлопнув дверью. Мама притянула к себе сына и обняла его:
– Зря мы не притворились, как всегда, – вздохнула она. – Теперь, Улисенок, у тебя будут неприятности.
– Нет, мама, не зря. Сколько можно перед ней пресмыкаться? А школа – не навсегда. Жизнь намного длиннее, и через несколько лет я, может, даже толком уже и помнить не буду эту идеальную даму. Да и вспоминать не захочу, разве только если понадобится для чего-нибудь важного.
Улисс мягко высвободился из материнских объятий и прильнул к отцу, который до сих пор не мог прийти в себя после того, как выложил госпоже Указко все, что у него накипело в душе еще со школы.
– Папа, ты был крут, – сказал Улисс. – Ты достойный отец своего сына.
– Спасибо, дорогой, – растрогался отец. – Признаюсь, это было непросто. Я так привык ее бояться… Да и за тебя опасаюсь, как бы она мстить не принялась.
– Пускай мстит. Хуже она этим сделает только себе, потому что тот, кто злится, пожирает сам себя. Папа, я все же не понимаю: как ты мог в школе сдерживаться? Куда-то же надо было свои эмоции девать.
Отец улыбнулся.
– Я выплескивал эмоции в записках самому себе. А потом прятал их под пнем.
– Под каким пнем? – удивился Улисс.
Отец наклонился к нему и заговорщически произнес:
– В саду возле дома, где я тогда жил, был искусственный пень, сделанный из пластика – чтобы на нем можно было сидеть и отдыхать. А под пнем была ямка, про которую знали только мы с твоей будущей мамой. Там-то мы с ней и устроили тайник…
Лис Улисс вздрогнул и открыл глаза. Есть! Он вскочил, опустился на колени и внимательно присмотрелся к пню, водя лапой по годовым кольцам. Все правильно! Это не дерево! Это какой-то незнакомый материал! (В голове мелькнула шальная мысль, не может ли это быть мифический правдит, но Улисс эту возможность отмел, как слишком уж фантастическую.)
– Аарон! – позвал Улисс.
– Да? – призрак немедленно материализовался рядом.
– Поглядите-ка на этот пенек, – хитро предложил Улисс. – Что вы можете о нем сказать?
Ящер сделал несколько кругов вокруг объекта исследования.
– Ну, что я могу сказать? Судя по годовым кольцам, дерево это было старым и… А! Вот оно что! Это вовсе не дерево! Это бутафория! Декорация! Муляж! Маскировка!
– Вот именно! – довольно подтвердил Улисс, вынимая из рюкзака складную лопатку.