Лишь одна музыка

Сет Викрам

— Какая странная женщина, — говорит миссис Тэвисток, которая, если судить по рассказам ее не особо почтительных детей Пирса и Эллен, сама тоже не без странностей.

— Она — главная причина успеха «Стратус-рекордс», — говорит Эрика.

— Правда? — говорит Пирс с неожиданным для самого себя уважением.

— Фантастика, что она была сегодня в зале, — говорит Эрика. — Она у меня теперь не уйдет.

Десять минут спустя, пока мы с Эллен разговариваем с молодой женщиной из администрации,

до нас доносятся отрывки разговора Пирса.

— Прошу прощения, — говорит Пирс. — Эта проблема преследует меня с детства... Я никогда не мог справиться с глупыми вопросами.

— Лучше я пойду его заткну, — говорит Эллен.

Изначальный шум затих; толпа немного рассеивается. Билли и Лидия ушли домой освободить родителей Билли, которые остались с Джанго, их трехлетним сыном. Прилипчивый поклонник куда-то испарился. Но по-прежнему вокруг довольно много людей.

Виржини тоже ушла. Она предложила меня довезти, но я решил поехать с Эллен. Хотелось на скорую руку обсудить в машине концерт с ней и с Пирсом.

Я оглядываю комнату, уставший, но в общем довольный, в голове у меня по-прежнему звучит Бах.

— Майкл, — говорит Джулия в тот миг, когда мой взгляд падает на нее.

2.24

— Джулия. — Ее имя на моих губах, но я не издаю ни звука, ни шепота.

Она смотрит на меня, я — на нее. Какая-то лилия с темными листьями справа от нее, и она одета в зеленое. Это была она; это она.

— Здравствуй, — говорит она.

— Здравствуй.

В ее взгляде напряженное внимание. Зеленый шелк сливается с темно-зелеными листьями, ярко-зеленая столешница, оливково-зеленые стулья, толстый зеленый бархат шторы, травянисто-зеленые простоватые обои. Я смотрю вниз. Ковер, насыщенный изумрудно-зеленый, с рисунком из мелких красных пятнышек.

— Ты здесь давно? — спрашиваю я.

— Я ждала снаружи. Не могла решить, что делать.

Я изучаю пятнышки на ковре. Они неправильной формы, расположены ровными рядами.

— И вот ты здесь, — говорю я.

— Я не знала, что ты в «Маджоре», — говорит Джулия. — Просто увидела программу и подумала про Банф и как мы там их встретили.

— Я с ними уже несколько лет. — Неужели именно об этом мы собираемся разговаривать после всего, что было? Я смотрю на нее. — Ты пришла на концерт, не зная, что я играю?

— Это был прекрасный концерт, — говорит она. В ее глазах слезы.

Мои глаза обращаются к окну. Снаружи на темной улице дождь. Куча черных пластиковых мусорных мешков лежит при входе в тупик. Свет фонаря отражается на их гладкой поверхности.

— Это ты была в автобусе. Я знал, что не мог ошибиться.

— Да.

— Почему же ты так долго ждала, прежде чем мы встретились? Почему ты не нашла меня в телефонной книге?

Пауза. Люди говорят со всех сторон вокруг нас. Я слышу Пирса,

излагающего какое-то правило из теории музыки. Джулия делает шаг ко мне:

— Я была не в силах снова тебя видеть.

— Тогда почему же ты здесь?

— После Баха я знала, что приду за кулисы. Я не могу объяснить почему. Возможно, это была плохая идея. Я стояла в коридоре все это время. Но это хорошо снова увидеть тебя, а не только услышать твою игру.

На ее руке нет кольца, но на запястье золотые часики с золотым плетеным ремешком. На шее висит маленький бриллиантовый кулон. Ее глаза кажутся скорее зелеными, чем голубыми. По ее голосу, по тому, как она держится за сумку, я понимаю, что она сейчас уйдет.

— Пожалуйста, не уходи, — говорю я и беру ее руку. — Я должен снова тебя увидеть. Ты теперь живешь в Лондоне? Ты мне позвонишь? Я завтра свободен. — (Она ошеломленно глядит на меня.) — Куда ты идешь прямо сейчас, Джулия? Ты ела? У тебя есть машина? Нельзя же выходить в такой дождь. Правда, не стоит.

Джулия начинает улыбаться.

— Нет, я не буду тебе звонить. Телефон — это не мое. Но мы где-нибудь встретимся.

— Где? И когда?

— Майкл, отпусти мою руку, — шепчет она.

— Где?

— О, да где угодно, — говорит Джулия, смотря по сторонам. — Как насчет Собрания Уоллеса?37 В час дня?

— Да.

— Встретимся у входа.

— Джулия, дай мне свой номер телефона.

Она качает головой.

— Что, если тебя там не будет? Если ты передумаешь?

Но прежде чем она может ответить, к нам подходит Эллен.

— Джулия! — говорит Эллен. — Джулия! Сто лет прошло! Сто лет! Канада, не правда ли? Банф. Что за прекрасное было время! Как ты теперь? Ты тут на время из Вены? Майкл сказал, что вы потеряли друг друга из виду, и вот ты тут!

— Да, — говорит Джулия, улыбаясь проницательно и мягко. — И вот я тут.

— Пирс! — говорит Эллен. — Смотри, кто здесь: Джулия!

Пирс, глубоко погруженный в разговор с каким-то молодым человеком, рассеянно кивает. Джулия уже у двери.

— Позволь мне проводить тебя до машины, — говорю я.

Она надевает пальто и открывает дверь в коридор.

— Я дойду, Майкл. Ты должен остаться для разбора. Концерт без разбора...

— ...это как свадьба без драки. Да.

— А где Билли? — спрашивает Джулия.

— Он уехал домой. Отпустить няньку.

— У Билли есть дети? — говорит Джулия с некоторым удивлением.

— Один ребенок. Сын.

— Когда я увидела, как вы все вчетвером подняли смычки, сразу подумала про первую фразу бетховенской Пятой, — говорит она. И показывает жестом ноты: три высоких музыканта и один низенький, коренастый.

Я не могу удержаться от смеха. Что в ней изменилось? Ее волосы стали намного длиннее, лицо чуть вытянулось, но кажется, будто это следы не десяти, а пары лет.