Лишь время покажет
Шрифт:
— Да, сэр, понимаю, — заверил его мальчик. — Я надеялся подарить их моей матери.
— Тогда ты можешь приобрести их за пять шиллингов.
Гарри не мог поверить в собственную удачу.
— Спасибо вам, сэр, — выпалил он и протянул мистеру Дикинсу четыре шиллинга, шестипенсовик, трехпенсовик и три монетки по одному пенни, оставшись в итоге с пустыми карманами.
Мистер Дикинс взял часы из витрины, украдкой снял с них ценник в шестнадцать шиллингов и уложил в красивую коробочку.
Гарри выскочил из магазина, насвистывая.
9
Прозвонил колокол.
— Время раздеваться, — объявил дежурный староста в спальне новичков в первый вечер триместра.
Гарри подумал о том, какими маленькими и беспомощными они выглядят. Кое-кто откровенно сдерживал слезы, а другие озирались, не зная, что им делать дальше. Один из мальчиков стоял лицом к стене и дрожал. Гарри поспешно подошел к нему.
— Как тебя зовут? — мягко спросил он.
— Стивенсон.
— Что ж, а я Клифтон. Добро пожаловать в школу Святого Беды.
— А я Тьюксбери, — заявил мальчик, стоящий по другую сторону от кровати Стивенсона.
— Добро пожаловать в школу Святого Беды, Тьюксбери.
— Спасибо, Клифтон. По правде сказать, мои отец и дед учились здесь перед тем, как поступить в Итон.
— Не сомневаюсь, — кивнул Гарри. — И готов поспорить, что они возглавляли команду Итона в матче с Харроу на стадионе «Лордз», — добавил он, тут же пожалев о собственных словах.
— Нет, мой отец был «мокрым», а не «сухим», — невозмутимо уточнил Тьюксбери.
— Мокрым? — переспросил Гарри.
— Он возглавлял команду Оксфорда против Кембриджа на гребных гонках.
Стивенсон вдруг расплакался.
— В чем дело? — спросил Гарри, присаживаясь рядом с ним на кровать.
— Мой отец — водитель трамвая.
Все остальные бросили раскладывать вещи и уставились на Стивенсона.
— Правда? — отозвался Гарри. — Тогда мне стоит поделиться с тобой одним секретом, — добавил он достаточно громко, чтобы все остальные мальчики в спальне точно его расслышали. — Я сын портового рабочего. Не удивлюсь, если выяснится, что ты новый стипендиат-хорист.
— Нет, — покачал головой Стивенсон. — Я получил открытую стипендию.
— Мои поздравления, — объявил Гарри, пожав ему руку. — Ты следуешь давней и благородной традиции.
— Спасибо. Но я не знаю, что делать, — прошептал мальчик.
— В каком смысле, Стивенсон?
— У меня нет зубной пасты.
— Не волнуйся об этом, старина, — вмешался Тьюксбери, — моя мать всегда кладет запасную.
Гарри улыбнулся под новый удар колокола.
— Все по кроватям! — твердо скомандовал он и направился через спальню к двери.
— Спасибо за пасту, — услышал он шепот.
— Забудь, старина.
— Всё, — объявил Гарри, погасив свет. — Больше я не желаю слышать от вас ни слова,
Он выждал несколько мгновений, и до его ушей донесся шепот.
— Я не шучу — ни слова больше.
Улыбаясь, он спустился по лестнице, чтобы присоединиться к Дикинсу и Баррингтону в кабинете старост.
Две вещи удивили Гарри, когда он вернулся в школу Святого Беды в первый день триместра. Стоило ему войти в здание, как мистер Фробишер отвел его в сторонку.
— Поздравляю, Клифтон, — негромко произнес он. — Этого не объявят до завтрашнего собрания, но вы будете новым старостой школы.
— Им должен был стать Джайлз, — не задумавшись, откликнулся Гарри.
— Баррингтон будет капитаном школьной команды, а…
Гарри подпрыгнул от радости, услышав, что его друг вернется в школу Святого Беды. Смоленый был прав, когда сказал, что мистер Хьюго найдет способ вернуть сына в школу к первому дню занятий.
Когда несколько мгновений спустя сам Джайлз вошел в вестибюль, мальчики пожали руки, и Гарри так и не заговорил на тему, наверняка тревожившую обоих.
— И как тебе новые «жуки»? — спросил Джайлз, когда его друг зашел в кабинет.
— Один напомнил мне тебя, — отозвался тот.
— Наверняка Тьюксбери.
— Ты его знаешь?
— Нет, но папа учился в Итоне вместе с его отцом.
— Я сказал ему, что я сын портового рабочего, — поделился Гарри, рухнув в единственное удобное кресло в комнате.
— В самом деле? — хмыкнул Джайлз. — А он сказал тебе, что его отец — член кабинета министров?
Гарри промолчал.
— Есть там кто-нибудь еще, за кем мне стоит приглядывать? — спросил Джайлз.
— Стивенсон, — сообщил Гарри. — Нечто среднее между мной и Дикинсом.
— Тогда нам стоит запереть пожарный выход, пока он не воспользовался им для побега.
Гарри часто задумывался о том, где бы мог оказаться сейчас, если бы Смоленый той ночью не уговорил его вернуться в школу.
— Что у нас завтра первым уроком? — спросил Гарри, сверяясь с расписанием.
— Латынь, — отозвался Дикинс. — Вот почему я разбираю с Джайлзом Первую Пуническую войну.
— С двести шестьдесят четвертого по двести сорок первый до Рождества Христова, — вставил Джайлз.
— Бьюсь об заклад, ты этим наслаждаешься, — заметил Гарри.
— Да, несомненно, — подтвердил Джайлз, — и буквально не могу дождаться продолжения, Второй Пунической.
— С двести восемнадцатого по двести первый до Рождества Христова, — подхватил Гарри.
— Меня всегда поражало, что греки и римляне как будто знали, когда именно родится Христос, — сообщил Джайлз.
— Ха-ха-ха, — отозвался Гарри.
Дикинс смеяться не стал.
— А потом, — сказал он серьезно, — нам придется рассмотреть Третью Пуническую войну, со сто сорок девятого по сто сорок шестой до Рождества Христова.