Лишь время покажет
Шрифт:
Решение пришло к концу подготовки. Он убрал так и не развернутую плитку шоколада в верхний ящик стола, решив, что в четверг вернет ее в магазин, ничего не сказав Джайлзу.
Той ночью Гарри не спал вовсе, а после завтрака отвел Дикинса в сторонку и объяснил, почему не смог вручить ему подарок на день рождения. Тот не сумел скрыть потрясения.
— У моего папы в магазине такие же неприятности, — поделился Дикинс. — В смысле, мелкие кражи. «Дейли мейл» винит во всем Великую депрессию [25] .
25
Великая
— Не думаю, что на семье Джайлза так уж сильно сказалась депрессия, — с чувством заметил Гарри.
Дикинс задумчиво кивнул:
— Может, стоит сказать Фробу?
— Донести на лучшего друга? — переспросил Гарри. — Ни за что.
— Но если Джайлза поймают, его могут исключить, — напомнил Дикинс. — По меньшей мере ты можешь предупредить его, что узнал, чем он занимается.
— Я об этом подумаю, — пообещал Гарри. — Но пока я собираюсь возвращать в магазин все, что дает мне Джайлз, без его ведома.
Дикинс подался ближе.
— А ты не мог бы прихватить и мою долю? — шепнул он. — Я никогда не хожу в школьный магазин и попросту не соображу, что делать.
Гарри согласился взять на себя эту задачу и с того времени ходил в магазинчик дважды в неделю и клал нежеланные подарки Джайлза обратно на полки. Он пришел к выводу, что Дикинс прав и ему придется все высказать другу, пока того не поймали с поличным, но решил отложить разговор до конца триместра.
— Отличный удар, Баррингтон, — похвалил мистер Фробишер, когда мяч пересек границу поля.
По рядам зрителей прокатился сполох аплодисментов.
— Помяните мое слово, директор, Баррингтон еще сыграет за Итон против Харроу на стадионе «Лордз».
— Никогда, если от Джайлза будет хоть что-нибудь зависеть, — шепнул Гарри Дикинсу.
— Чем займешься на летних каникулах, Гарри? — спросил Дикинс, похоже вовсе не обращавший внимания на творившееся вокруг.
— В Тоскану не поеду, если ты об этом, — с усмешкой ответил мальчик.
— Сомневаюсь, что Джайлз так уж хочет туда, — заметил Дикинс. — В конце концов, итальянцы отродясь ничего не смыслили в крикете.
— Что ж, я был бы счастлив поменяться с ним местами, — отозвался Гарри. — Меня совершенно не волнует, что Микеланджело, да Винчи и Караваджо не были знакомы с тонкостями подачи отскоком слева, не говоря уже обо всех тех макаронных изделиях, которые ему предстоит одолеть.
— Так куда же ты собираешься? — спросил Дикинс.
— На «западную Ривьеру», на недельку, — с апломбом заявил Гарри. — Большой пирс в Уэстон-сьюпер-Мэр обычно считается гвоздем программы, а за ним следует рыба с жареной картошкой в кафе «Коффинс». Хочешь составить мне компанию?
— У меня нет на это времени, — отказался
— И почему же? — подыгрывая ему, спросил Гарри.
— Слишком много работы.
— Ты намерен продолжать работать на отдыхе? — недоверчиво переспросил Гарри.
— Для меня работа и есть отдых, — пояснил Дикинс. — Я наслаждаюсь ею не меньше, чем Джайлз своим крикетом, а ты пением.
— А где ты работаешь?
— В муниципальной библиотеке, тупица. Там есть все, что мне нужно.
— Можно, я к тебе присоединюсь? — спросил Гарри уже серьезно. — Мне сгодится любая помощь, чтобы получить стипендию БКШ.
— Только если ты согласишься все время молчать, — поставил условие Дикинс.
Гарри рассмеялся бы, если бы не знал, что друг не считает работу поводом для шуток.
— Но мне позарез нужна помощь по латинской грамматике, — пожаловался он. — Я по-прежнему не понимаю придаточных следствия, не говоря уже о сослагательном наклонении, а если я не вытяну проходную отметку за латынь, то все кончено, даже если по всем остальным предметам я буду блистать.
— Ладно, с латынью я помогу, — пообещал Дикинс, — но услуга за услугу.
— Хорошо, — согласился Гарри, — только я не поверю, что ты надеешься исполнить соло на рождественской службе.
— Отличный удар, Баррингтон, — снова одобрил мистер Фробишер.
Гарри присоединился к аплодисментам.
— Это его третья полусотня за сезон, директор, — добавил учитель.
— Не дурачься, Гарри, — попросил Дикинс. — Суть в том, что папе нужно, чтобы на время летних каникул кто-нибудь взялся разносить по утрам газеты, и я предложил тебя. Оплата — шиллинг в неделю, и пока ты сможешь ежедневно являться в магазин к шести утра, место за тобой.
— К шести утра? — пренебрежительно фыркнул Гарри. — Когда у тебя есть дядя, который поднимает весь дом в пять, это не вызывает ни малейших затруднений.
— Значит, возьмешься?
— Да, конечно, — подтвердил Гарри. — Но почему ты сам не хочешь этим заняться? Шиллингом в неделю пренебрегать не стоит.
— И не напоминай, но я не умею ездить на велосипеде.
— Вот черт, — огорчился Гарри. — А у меня даже нет велосипеда.
— Я не говорил, что у меня его нет, — вздохнул Дикинс. — Я сказал, что не умею на нем ездить.
— Клифтон, — окликнул мальчика мистер Фробишер, когда крикетисты потянулись с поля пить чай, — после подготовки к занятиям я бы хотел видеть вас у себя в кабинете.
Гарри всегда нравился мистер Фробишер, который был одним из немногих учителей, относившихся к нему как к равному. И было похоже, что любимчиков у него тоже не водилось, тогда как некоторые другие преподаватели ясно дали понять мальчику, что сына портового рабочего вовсе не следовало впускать в священные врата школы Святого Беды, как бы ни был хорош его голос.