Лишённые смерти
Шрифт:
И ей не было в тягость это занятие. Она быстро подружилась с Винсентом. Очаровательный малыш! Они играли в прятки в огромном старом доме с множеством пустующих комнат, днём, если только ночь не выдавалась особенно утомительной и вампирша была сыта, она учила его читать, и её сказки нравились Винсенту больше, чем мамины...
– Рассказать тебе сказку?
– улыбнулась Мира, глядя в ночь за окном: грядущая охота, поиски Дара были где-то в неизмеримой дали.
– Сегодня я не хочу сказку, - заявил племянник, не глядя на неё, зарывшись головой в подушку - он стеснялся недостойного единственного
– Все сказки - неправда.
Выдержав театральную паузу, вампирша заявила:
– Хорошо. Есть одна история... Некоторые верят, что это - самая правдивая правда и никакая не сказка. Но ты должен закрыть глаза. Я прослежу, чтобы никто чужой сюда не пришёл.
И она начала, тихонько посмеиваясь про себя, когда вспоминала серьёзного Владыку:
– Эта история из тех историй без начала и конца, что начинаются давным-давно, так давно, что и начала их не вспомнить и тянутся, тянутся... так долго, что и конца их не разглядеть. А, поскольку рассказывают её уже очень-очень давно и всякий раз по-разному, правду, пожалуй, никто и не знает. Кроме Луны и Солнца. Они видели, как всё было, они рассказали эту историю мне, я расскажу сейчас тебе, ты потом ещё кому-то, а те другим... И, может быть, когда весь мир наконец-то узнает правду, эта история завершится, и тогда люди станут рассказывать её от самого настоящего начала до самого правдивого конца.
Длинное вступление Винсента не смутило. Закрывать глаза и засыпать он и не подумал. Мальчик внимательно слушал, уже околдованный сказкой, уже живущий ею, в ней.
Мира сделала ещё одну долгую паузу. Правдивая история! Может, рассказав, она сама поверит в эту чушь?
– Учти, это история про вампиров, - сообщила она мальчику, - если боишься, я не буду рассказывать.
– Нет, говори, - тихо, но требовательно сказал Винсент, уже не улыбаясь. Он отчаянно боялся.
– Итак... Давным-давно один смертный человек возмечтал о вечности, и его мечта открыла Тьме дорогу в мир. Чёрный колдун вознамерился помочь ему, но своими чарами лишь призвал в мир великое зло - первого вампира, лишённого смерти. Сердца и души людей стали любимой пищей вампира, он пожирал одно сердце за другим, одну душу за другой - и не насыщался. Чужие жизни дарили ему бессмертие и возможность разговаривать с вечностью. Он убивал без жалости одних и обращал вампирами других, тех, к чьему сердцу чувствовал сродство. Так страшное проклятие расползалось по свету.
Говорят, что первым вампиром был Макта Вастус, Четвёртый Владыка Карды...
"Четвёртый Владыка Карды Макта Вастус получил прозвище "Вампир" - вспомнила она первую справку об этом странном господине, которую получила в детстве из "Исторических очерков" Деворо.
– Этот мудрый правитель был великим провидцем, и его законотворческая деятельность снискала ему славу, которая не померкнет в веках... Но ужасны иные деяния этого Господина над господами: жестокое подавление малейшего инакомыслия, "Суд по крови", - выдумка исключительно изощрённого в злодействах ума, наконец, необъяснимое с позиции здравого рассудка истребление - иного слова не подобрать - многих знатнейших фамилий древней столицы: многие ветви древа Арденсов пресеклись в правление Макты...
– Всё это дало обильную пищу для нелепых, но леденящих кровь
Он, Старейший из вампиров, ходил когда-то теми же улицами, где сейчас бегаешь ты, - продолжила Мира, увлечённо.
– Улица Прэсто, самая широкая, где театр и бульвар, древняя дорога Виндекса, близ которой стоит наш дом - они берут начало оттуда, из старого города, где три века назад безраздельно властвовал Он... Впрочем, ненасытная Тьма владела тогда не всеми его подданными, и кое-кто из людей нашёл в себе силы встать у неё на пути. Эти отважные герои стали первыми охотниками на вампиров. Они уничтожали вампиров без страха, но чувствовали то же отчаяние, что и все жители Карды: победить проклятие, изгнать всю тьму, накрывшую их край, они не могли. Но ты не бойся: это проклятие не вечно, и количество добра в мире равно количеству зла.
Она исподтишка глянула на племянника:
"Нет, не спит. Всматривается в ночь широко открытыми глазами..."
– В тот час, когда первый человек вкусил крови и стал вампиром, к людям пришёл великий дар. Сей Дар бы дан лишь одному человеку, Избранному. И он один должен был остановить это проклятие, победить это зло и закрыть Тьме дорогу в мир...
–
Эти слова зазвенели, эхом отдаваясь в голове. Память вновь уносила её через короткий тёмный тоннель - в прошлое. И это прошлое казалось ярче, материальнее тусклой, тонкой как паутинка действительности.
...Мира затворила дверь, весёлые голоса и смех друзей в гостиной сразу же отдалились. Она сняла шерстяное домашнее платье и, оставшись в одной сорочке, распустила волосы.
Алан не спал. Он сидел на ковре у камина и неотрывно глядел на пламя. Что ж, и Мира устроилась рядом, склонила голову ему на плечо.
– Селена Ингенс считает меня сестрой, - поделилась она.
– Она только что сказала, что у нас с ней одна бессмертная кровь. Ты обратил её?
– Не помню, - Алан едва повёл плечами, следя за трепещущими зубцами пламени.
– Прошлый Январский бал? Да, наверное... Впрочем, не знаю!
Вампирша содрогнулась:
– Мне не нравится эта Ингенс.
– Мне тоже, - бесстрастно сказал Алан.
– Ходит за мной хвостиком, словно рабыня. Но я ей - не хозяин!
Мира улыбнулась:
– А Кларисса сегодня сказала мне, что однажды я стану хозяйкой, представляешь?
– Это не развеяло странной апатии друга, но она продолжила.
– Да, пройдёт лет тридцать, и у меня достанет сил. Сделаю себе рабов, сотню-другую: убью, выпью всю жизнь, а потом подниму проклятием своей крови. Будет целая армия одинаковых кукол. Они пойдут, куда я прикажу, сделают, что я прикажу, скажут, что я прошепчу за них. Я смогу смотреть их глазами и слышать их ушами! Стану сильнейшей, войду в число старейших...
– Ты была у Клариссы?
– Алан вёл рукой над пламенем, кончиками пальцев повторяя все движения его ярких язычков.
– У Пророчицы? Что ещё она говорила?
– Это неважно, - вдруг сникла Мира.
– Скажи...
– Не скажу!
– Тогда я прочитаю сам, - также равнодушно.
– Я спросила про Бездну, про вечность, про то, возможен ли для нас обратный путь...
– Мира оборвалась.
"И про... нас с тобой".