Лишенные веры
Шрифт:
Вокруг царила темнота, но на самой Лейн кипела жизнь. Из магазинов доносилась музыка из фильмов, дети-бенгальцы толпились около Свит-Центра. Я посмотрел на часы. Десять пятнадцать.
– Давай перед едой еще выпьем, – предложил я – мне всегда жаль впустую тратить бесценные часы продажи спиртного – и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь «Семи звезд».
Через минуту после того, как мы вошли в паб, Фрэнк начала хохотать. Я заказал два «пилса» и поинтересовался, что вызвало у нее такое веселье.
– О, – простонала она, – в последний раз, когда я была здесь, я пыталась танцевать под Джима Ривса [127]
– Подо что именно? – чрезвычайно заинтересованно спросил я. – Не под «Bimbo»?
– Нет, даже не знаю. Кажется, под «Can't Help Falling in Love With You».
– Тогда это Энди Вильяме [128] , – не смог удержаться я.
– Джефф, – спокойно произнесла Фрэнк, – это неважно.
– Нет, – согласился я и помолчал. – Значит, ты хочешь уйти отсюда?
127
Джим Ривс (Jim Reeves) – род. в 1923 г. в Гэллоуэе, Панола Канти, шт. Техас; холидей, кантри-поп, традиционный кантри.
128
Энди Вильямc (Andy Williams) – род. в 1928 г. в Уолл-Лейке, шт. Айова; софт-рок, вокал-поп.
– Да нет. Просто это забавно. Надо обязательно рассказать Чарли, что я была здесь.
– Чарли? – переспросил я и почувствовал, как что-то темное заползает в мое сердце.
– Ну да, Чарли Минто. Слушай, я хотела рассказать тебе об этом за едой.
– О чем?
– О том, что я узнала. Насчет Невилла и всего остального. Это длинная история, понимаешь. Поэтому я и не хотела говорить по дороге.
И она рассказала мне. Рассказала, как позвонила Чарли Минто, как он пригласил ее выпить – «в это новое заведение в Сохо, «Ленивый»». Чарли, сказала она, изменился. «В последний раз, когда я его видела, он был похож на футболиста, ну, перманент и «Прингл» [129] . Но на этот раз он был в этом потрясающем костюме. От Пола Смита. Слышал о таком? Ему принадлежит тот огромный магазин в Ковент-Гардене».
129
«Прингл» («Pringle») – английская торговая марка одежды.
Теперь черная тварь жадно глодала мое сердце. Я никогда не видел Фрэнк такой оживленной. И, на мой взгляд, это ей не шло.
– В общем, – продолжала она, – он хотел знать, чего я хочу. Не нужна ли мне работа. Нет, спасибо, ответила я. Сказала ему, что путешествовала и теперь, вернувшись, хочу снова увидеть старых друзей. Тогда он заказал бутылку розового шампанского, и мы выпили за старых друзей. Он действительно преуспел. Знаешь, что ему принадлежит «Ленивый бар»? Ну, точнее, его семье, но это его особый проект, представляешь? Он рассказывал мне, как ему надоела вся эта порнография.
– Он хочет держаться новых веяний. Говорит, Сохо меняется, планирует организовать ресторан и несколько баров. Только его семья – настоящие гангстеры, они ему не доверяют. Цепляются за свои массажные кабинеты, и грязные журнальчики, и клубы с голыми официантками – «им грязная пятерка милее честной десятки», вот что
– Рики Рикардо? – переспросил я.
– Да, да, – ответила она. – Знаю, он какой-то скользкий, но Чарли говорит, что он действительно знает свое дело. На «Бахусе» можно заработать целое состояние, но Рики ничего с этого не имеет. Похоже, другой парень просто ободрал его как липку, вот почему он хочет объединиться с Чарли.
– Ага, и все это, хм, Чарли сообщил тебе за бутылкой шампанского?
– Нет, – сказала она. – Я, ну, я видела его еще пару раз. То есть, когда мы встречались в первый раз, ему надо было ехать на встречу с Рикардо, поэтому он пригласил меня на ланч на следующий день. Мы были в том местечке в Сохо, «Ль'Эскарго». Чарли говорит, он никогда не уедет из Сохо. Он живет в потрясающей квартире на Мерд-Стрит.
Я едва удержался, чтобы не вставить: «Ох-хо, значит, ты побывала и у него в квартире». Фрэнк не унималась:
– В общем, мы отлично пообедали, шампанское и все такое. Господи, я даже ела мясо, впервые за все эти годы! Но потом случилось нечто ужасное.
Мое сердце мгновенно подпрыгнуло. Я представил себе, как Чарли давится лангустом.
– В ресторан пришел один из его братьев и сказал, что их сестра умерла. Передоз, они думают, что это самоубийство. В общем, Чарли был совершенно подавлен. Он просто сидел за столом и плакал, а потом попросил меня поехать с ним в его квартиру, сказал, что ему необходимо побыть с кем-нибудь, с кем-нибудь не из его семьи. А пока мы добирались туда, он изменился, он больше не грустил, он был в ярости. Сказал, что его семья виновата в том, что впутала ее в этот мерзкий мир, а она не справилась.
– А потом он произнес эту речь, насчет того, как он ненавидит свою семью, и что все они – сборище мальтийских членоголовых мерзавцев, которые слишком тупы, чтобы зарабатывать деньги законным путем, и поэтому проворачивают грязные кровавые делишки – «вроде убийства того парня в магазине», – сказал он. А я спросила, что за парень? И он ответил: «Из какого-то магазина записей», а потом замолчал. Потом начал говорить о своей сестре, что убьет всех, кто давал ей наркотики, а потом…
Тут она остановилась.
– Что потом? – поинтересовался я.
– Так, ничего, – сказала она, но я видел, как по ее лицу расплывается широкая ухмылка.
– Ну, что потом?
– Ой, да ты не захочешь об этом слышать.
– Захочу.
– Господи, ну, потом мы занимались сексом, конечно же.
Ухмылка растянулась до ушей. Не помню ни одного человека, которого мне за всю свою жизнь хотелось бы ударить так сильно. Но я этого не сделал. Я ничего не сделал, ничего не сказал. И она увидела в этом поощрение продолжать.
– Он был точно поршень.
Все. Я мог пережить мисс Вегетарианку, решившую, что ей нравится стейк, но вот мисс Ой-давай-не-будем-зацикливаться-на-вставлении, которая решила, что ей нравятся грубые члены, была для меня уже слишком. Я встал и вышел, а потом шел на север, пока не обнаружил, что нахожусь где-то возле Дальстона, в полночь и без денег на такси. Домой я добрался около двух, и мне хотелось застрелиться.
22. ДЖЕФФ ГОТОВИТСЯ К ХУДШЕМУ