Лишний рот
Шрифт:
Он взял обеими руками руку священника и благоговейно поднес ее к своим губам.
— Не извольте беспокоиться, батюшка, — произнес как только мог спокойно мальчик, — я жив и здоров. Какие-то уличные бродяги напали на меня, начали бить, да спасибо Кире, выручил… вовремя прибежал!
— Киря, говоришь? Да где же он, не вижу его что-то, — удивился отец Паисий.
— Должно быть, за вами побежал… — впервые говоря неправду, вспыхнул до корней волос Вася.
— Шибко побили они тебя? —
— Нет, ничего… до свадьбы заживет….
– попробовал пошутить Вася.
— И как только прошмыгнутьуспели они сюда, — негодовал батюшка, — Пахомыч, вели сыну получше караулить кладбище, — строго обратился батюшка к причетнику.
— Да я у всенощной был, батюшка, — оправдывался тот. — Да нешто углядишь за ними… Вечно народа здесь толкается!
— О господи, грехи наши тяжкие, сохрани бог! — вздыхал вместе с сыном и Пахомыч.
В этот вечер Вася, отказавшись от ужина, постарался как можно раньше юркнуть в свой уголок.
Ему были тяжелы далее сочувствующие расспросы детей о случившемся.
Они растравляли его сердце. И долго-долго не мог он забыть незаслуженную обиду, нанесенную ему Кирей.
Глава шестая
То, чего так боялся отец Паисий, наконец, случилось. Кирю исключили за нерадивость, лень и дурное поведение из гимназии.
Это был ужасный день, когда мальчик вернулся с книжками под мышкой из класса в неурочное время. Весь дом точно застыл в отчаянии.
— Дождался! — шипела Лукерья Демьяновна на племянника, когда тот шмыгнул мимо нее с низко опущенной головою в комнату мальчиков.
Люба только руками всплеснула.
— Бедная мамочка! Она все это видит с неба, каково это ей! — прошептала девочка.
Митинька только плечами пожал.
— Допрыгался! Давно предсказывал лоботрясу, что добром не кончит, — пропустил он сквозь зубы. Маня, первый друг и товарищ Кири, всячески старалась успокоить своего приятеля.
— В сапожники отдать его, а не утешать надо, — шипела тетка.
— В сапожники, — протянул за ней и Леша.
Это переполнило чашу. Киря, несдержанный и грубый даже с младшими членами семьи, теперь вышел из себя окончательно.
— Молчи, клоп, раздавлю! — крикнул он на Лешу.
Малютка испуганно шарахнулся в сторону.
— Попробуй только, — заступился за малыша Митинька.
К обеду совершенно расстроенный и бледный вернулся отец Паисий.
Когда он, сняв верхнее теплое платье, показался в столовой, вся семья ахнула.
На нем лица не было. Щеки дрожали, глаза растерянно моргали. Он то и дело нервно теребил свою полуседую бороду.
— Братец… Кирю-то… — начала было Лукерья Демьяновна
— Несчастье случилось, — не слушая ее, произнес охрипшим от волненья голосом отец Паисий. — Деньги, все деньги, которые за три месяца службы причитались, все мое жалованье… потерял.
— Как? Что? — вырвалось у старших членов семьи одним полным испуга и ужаса возгласом.
— Ну, да, потерял. Возили икону чудотворную с Пахомычем в дальние Стопки за десять верст. Оттуда уехал, бумажник был со мною, отлично помню. Вознице на чай еще в Стопках давал… А подъезжаю к Марьинской нашей, хвать, нет бумажника. У мельницы останавливались, давали прикладываться к Царице Небесной мельнику с женою… Вносили Царицу Небесную в избу, в это время и обронил, надо полагать… Ах ты, господи, как же мы жить теперь будем? — возгласами, исполненными отчаяния, срывалось из уст батюшки.
— Как жить будем, да уж и не знаю, как жить придется теперь, — неожиданно разразилась Лукерья Демьяновна, — мало того что лишний рот семье навязали, другого будущего дармоеда себе на шею посадите, Кирю, сыночка вашего прелестного, полюбуйтесь на него, братец, из гимназии выключили. А тут одно к одному: деньги, говорите, потеряли. Ну, стало быть, всей семьею побираться пойдем.
— Что вы, что вы, сестрица? Про кого вы это? Кого выключили? Кирю выключили? Из гимназии? О господи, боже мой, что я слышу? Верно ли, так ли, да говорите, ради Христа! — и еще более взволнованный, отец Паисий переводил со свояченицы на Кирю и с Кири на Лукерью Демьяновну испуганные, растерянные глаза.
Киря, с красным, как кумач, лицом, сидел с опущенными вниз глазами, уткнувшись в тарелку.
— «Словесности» бенефис закатили… Разыграли по-товарищески, всем классом, «словесность»… Другие-то увильнули, а я влопался, — посапывая от волнения носом, бросал нехотя Киря.
— Они кошками мяукали на русском уроке, а Киря перышком, кроме того, в Алексея Ивановича пустил. Тот увидел и нажаловался директору. Директор Кирилла нашего с урока выгнал и велел не приходить вплоть до решения конференции. А решат известно что — исключать, — обстоятельно и толково пояснял Митинька.
— О господи, твоя воля! — сжимая обеими руками голову, произнес с отчаянием и тоскою отец Паисий. «И сын, и потеря… — еще тише, еще тоскливее мысленно договорил он. — Ах, Кирилл, Кирилл, не думал я, что ты на это способен!»
— Да когда мы по-товарищески, всем классом, — плаксиво затянул было Киря.
— Спасибо, сестрица, есть не хочу. Не до еды мне, — отодвигая от себя тарелку с супом, прошептал отец Паисий, помолившись на образ, вышел торопливо из комнаты.