Лишний свиток

Cyberdawn

— Ну, спасибо, наверное. Так ты ж развеяться мог…

— С чего? — подбоченился мертвечина. — Меня им тыкали! — потыкал он в меч. — Так что не неси ерунды! Заверни в ткань какую-нибудь и пойдём за наградой! И чтоб все прочитал! — начал было развеиваться Анас.

— А Вами и Васами…

— Хм. Оттрахай кошек. А потом — чтоб всё прочитал! — поправился некрохрыч и развеялся.

А я завернул Умбру в коврик, да и стал готовится к телепортации на порог гильдии. Завет почтенного духа предков Анаса Фира манил своей свежестью

и оригинальностью, конечно. Но держать эту даэдраическую пакость рядом с собой, а тем более с моими кошатинами, у меня не было никакого желания.

34. Интересное чтиво

К кошкам, конечно, хотелось. Но волевой я превозмог, вваливаясь в гильдию с замотанным в коврик Умброй.

— Привет, Рарил, — дружелюбно поздоровался Фьол. — А что это у тебя там такое? — ни хера не дружелюбно сунул он наглый нордский нос в чужой вопрос.

— Любовное ложе, конечно, — благожелательно соврал я.

— Ааа… Кому? — совсем охамела со своим любопытвом нордятина.

— Почтенной главе отделения Танусее, естественно, — посмотрел я на норда, как на того, кем он и был.

— Ааа… — завис он.

— Госпожа Танусея излишне горяча и темпераментна. Мебеля ломаются. Вот, доставил устойчивую замену, — помахал я ковиком и юркнул вниз по лестнице.

Несколько секунд полюбовался перекошенной мордой Фьола и, внутренне ржа, скатился по лестнице. А не хрен, потому что!

На секунду задумался, а не слишком ли, но понял что это отголоски прошлого Мира. Даже если по отделению распространяться слухи о активной жисти половой старой перечницы — так только уважать сильнее начнут. Мол, в таком возрасте жжёт старушка! Да и даже если меня Фьол приплетёт — тоже в плюс, мол, какой молодец.

Так что к Танусее я ввалился бодрый, довольный и цельномордый с торчащими ухами. Несколько заклинаний восстановления избавили мою верхнюю оконечность от последствий встречи стеклянного шлема и Умбры.

— Рарил, — поприветствовала меня поднятием бровей старая перечница. — Я бы посчитала, что ты что-то забыл, но вряд ли это что-то — каджитский ковёр.

— Ну почему же, Фьол, проявивший неуместное любопытство, твёрдо уверен, что прочие детали интерьера не выдерживают вашего темперамента, госпожа Танусея.

— Забавно, весьма приятный комплимент и неплохая шутка, — прикрыв старческой лапой пасть, похихикала старая перечница.

Совершенно манерный, нужно отметить, жест — белоснежным зубищам магистра Восстановления обзавидовались бы крокодилы и прочие зубастики.

— И всё же, в ковёр что-то завёрнуто, — проявила невиданную проницательность бабульке — вот молодой относительно норд ни хрена не заметил.

— Умбра, — кивнул я, разворачивая ковёр на краю стола. — Не хочу прикасаться руками.

— Более чем разумно, — кивнула старушенция, приглядываясь к добыче. — Расскажешь? Мне, признаться,

очень интересно, хотя могу отвести тебя сразу к заказчику, — похлопала она старческими ресничками.

— И не рассказать о правилах поведения и общения с придурошным… ой, простите, неслучайно оговорился, эксцентричным сиронордом-архимагом? — проницательно уточнил я.

— Ну, должна же у тебя быть мотивация порадовать пожилую женщину интересным рассказом?

— Да я и без старого доброго шантажа по-данмерски всё бы рассказал, — честно ответил я, но в силу прекрасного характера не смог не добавить: — Наверное. Слушайте.

И рассказал об этой Умбре фактически всё, в плане начувствованного и прочее.

— Поглощает магию и позволяет носителю игнорировать урон? — протянула бабулька. — А как ты справился, Рарил, если не секрет?

— Секрет, но не от вас, — галантно умолчал я про «старых перечниц, полутора ногами в гробу». — Рукоять Умбры либо не защищена, либо защищена недостаточно. После нанесения телу владельца достаточных повреждений, я просто выбил клинок из его рук.

— А он — не маг, соответственно, артефакт требует прямого контакта, — кивнула Танусея. — Прекрасное решение вопроса, да и понятно, почему твои предшественники умерли.

— Потому что бабкины платья носят, — вынес веский вердикт я, стряхнув пылинку с наплечника доспеха.

— И чем тебе мантия не нравится? Мне вот идёт, — оправила бабкино платье бабка, на что я изящно хрюкнул. — Хочешь сказать, потому что я — бабка? — хитро прищурилась она на меня.

— Что я, дурак — такое говорить? — резонно отпарировал я. — Только думать, — признал я.

— Какой галантный молодой человек, — преувеличенно восхищённо покачала головой Танусея. — Ладно, насчёт Требониуса, слушай.

И рассказала, что в общем — было понятно, приказов этого сиронорда категорически нельзя исполнять. Но с глаз скрыться надо, типа проявить рвение. Через пять минут вопрос очередного «сделай хорошо на Нирне» подниматься архимагическим глумёжником не будет. На его предложения «тренировочно смахнуться» — отмазываться болезнями и хворями.

Озвученные семь дней доступа к библиотеке лучше реализовать сразу: Танусея пойдёт со мной, ему напомнит. Условия заказа Требонькус выполнит, но вот если я буду входить-выходить, может начать злостно глумствовать.

Ну и повторила: ни в коем случае не упоминать родовое имя, быть просто Рарилом, а то у Требонькуса врубится задничный огнемёт. А задничный огнемёт архимага — это смешно и весело только самому архимагу. Окружающим больно и печально.

— Благодарю, госпожа Танусея, — кивнул я.

— Не за что, этот рассказ честно обменян на твой, — пожала плечами бабулька. — Бери свой трофей…

— Если позволите, почтенная Танусея, я бы попросил сберечь мой трофей часика два, а лучше три. Мне бы хотелось навестить дом…