Лишний
Шрифт:
Прохладная вода ласково приняла усталое тело, подарила приятную легкость. Тусклый свет масляных светильников не напрягал глаза и Алекс впервые за нереально длинный день сумел раствориться в покое бездумья. Тишина, полумрак, треск горящих в печи поленьев и отблески огненных сполохов по бревенчатым стенам… Забылась колготня последних дней, Алекс словно оцепенел, потерял ощущение времени.
Ощущение холода вытолкнуло из нирваны, рывком вернулись все чувства. Дрова прогорели и печь рдела красными углями. Проснувшийся слух уловил чуть слышный шорох в соседней комнате. Алекс насторожился, но сразу же почувствовал во дворе спокойную Рьянгу и расслабился. Вылез, растерся полотенцем, как был, голышом, дошел
Гретта сидела на коленях у самой входной двери. Прямая спина, расправленные плечи. великоватые ладони лежат на коленях. И широко открытые, совершенно пустой взгляд. Услышав шум открывшейся двери, она медленно повернула голову. Алекс завороженно следил, как оживают, начинают блестеть и светиться мыслью, глаза на неподвижном лице.
Стряхнув оцепенение, сделал один широкий шаг и опустился на одну из широких пристенных лавок, устроился поудобнее и негромко приказал:
—Рассказывай.
Повествование затянулось. Больше часа Гретта говорила неестественно спокойно и почти безразлично. Она так и осталась на коленях, но плечи посунулись и тело как-то сразу отяжелело. Руки уже не просто лежали, они упирались в колени. Алекс вслушивался в чуть глуховатый, почти лишенный эмоций голос и не чувствовал ни лжи, ни стремления оправдаться или приукрасить прошлое. Женщина просто вывалила на него всю свою жизнь. Историю превращения капризной красавицы, дочери небедного гильдейского кузнеца, в “героиню спасшую столицу и государство”, маркитантку, шлюху и убийцу. Сломанную мечту о простом, своем и только своем, собственном мирке.
“А ведь ты хищница. Умная, хитрая, безжалостная бестия. Старая карга недостойна такой ученицы. А я то маялся, трясся, вдруг придется правду плеткой да ножичком добывать. Наивный.
Как же тебя колбасит… Зверя ты во мне почуяла, нового, необычного, зверя. Достал тебя пьяный бурундук Григ, достал, а деваться некуда. Одна ошибка черти сколько лет назад и клетка захлопнулась. Не поняла ты тогда Зиту. Глупая городская девочка, шлюшка за еду в придорожном трактире. Ха! Готов заложиться на свой волколачий хвост, но Зита из того же инкубатора. Легко тогда отделалась, всего лишь рухнувшей мечтой. Старой шлюхе за подобную ошибку ты вогнала вертел в печень. Уши и пальчики не считаются, не стоило Старой карге так упираться с захоронкой.
Ау! Общечеловеки! Где вы? Имеется заблудшая овца и ее тяжкие прегрешения. Поставьте ее пред такими же агнцами Божьими и пусть она скажет: “Я Гретта, дочь кузнеца. Я воровка, шлюха и убийца.” А вы, ум, честь и совесть земного человечества, расскажете ей о ценности и неповторимости человеческой жизни, мудрости и терпимости, а под конец ввернете про слезу ребенка. Заодно и обскажете, почему и жизнь не ее, и слеза совсем чужого ребенка.”
Алекс поднялся, с минуту помедлил в нерешительности, потом коротко приказал:
—Жди в мойне.
Отсутствовал Чужак минут двадцать. Вернулся, сжимая в левой руке обернутый куском грубого полотна ворох широких кожаных ремней. Закрыл тяжелую дверь на широкий добротный засов и бросив объемную ношу на лавку, вытащил из-за пазухи плоскую медную флягу. Взболтал и протянул Гретте:
—Пей. Треть, не меньше, лучше половину, залпом.
Женщина приняла посудину молча. За время отсутствия хозяина она разделась и ждала сидя на полу перед печью. За последние дни неопределенность, зыбкие неясные надежды и тоскливый страх беды так измотали Гретту, что столь серьезное нарушение правил поведения
Приказ и фляга ее удивили, но переспрашивать… Гретта неосознанно повторила движение хозяина и, зажмурившись в ожидании отвратительного вкуса, быстро сделала несколько больших глотков. Приятный травяной эликсир и вино, неплохое вино, купленное на последней весенней ярмарке, вот только привкус… Тяжелый горько-солоноватый привкус с противным металлическим послевкусием. Голова закружилась, комната мгновенно уменьшилась в размерах и закачавшись, утонула в странном, белесом мареве… Нависшее лицо хозяина исказили странные гримасы. Опасно истончились губы и, приподнимая верхнюю, показались кончики острых клыков. Жесткая рука, наклонила ее голову, пальцы безжалостно надавили с боков на щеки разжимая челюсти и в бессильно раскрывшийся рот грубо втолкнули гладко оструганную палку. Гретта не сопротивлялась, оцепеневшая, заторможенная странным питьем, она просто не успевала подчиняться. Сознание не погасло, но происходящее воспринималось ослаблено и как-то отстраненно, со стороны, словно это не она сломанной куклой легла на широкую лавку, почему-то стоящую в центре комнаты. Широкие кожаные ремни намертво примотали безвольное тело к широкой поверхности совершенно лишив его возможности двигаться…
Зафиксировав Гретту, Алекс кочергой прижал короткий железный прут и ловко обмотал торчащий из топки кончик куском кожи. Масло, насквозь пропитавшее кожу, зашипело мгновенно сгорая, тяжелый запах ударил в нос. Чужак вынул железку из печи и внимательно осмотрел светящуюся малиновым маленькую нашлепку на ее торце.
За последние дни более сотни оттисков горячего клейма испятнали старую воловью шкуру прежде, чем он добился своего. Точное касание кожи раскаленным клеймом, жесткая фиксация со строго дозированным нажимом, секундное ожидание и на толстой коже остается четкий маленький контурный рисунок—профиль головы волколака на фоне заостренного снизу миндалевидного щита перечеркнутого коротким толстым копьем с широким наконечником. Рэй оказался неплохим спецом по мелкой работе с железом.
Пятнать раскаленным клеймом шкуру давно сдохшей животины или прижать малиновый от жара кругляш к живой женской коже… Движения совершенно одинаковые… Только частичная трансформация угомонила сердце, сбила адреналиновую бурю и позволила унять бешеную дрожь в руках. Оборотень словно со стороны наблюдал, как огромная, неуклюжая с виду, рука Зверя, плотно обхватив короткую рукоять, поднесла клеймо к телу одурманенной смесью вина, сонного травяного отвара и крови женщины. Мгновенная задержка и металл на пару секунд плотно прижался к верхней части правой ягодицы. Нос шибануло запахом горелого мяса, совсем как позавчера, в ночном лесу, где прошла генеральная репетиция с диким подсвинком в главной роли. В награду отчаянно визжащая прима получила свободу и мгновенно исчезла в кустах. Жалко терять вкусное мясо, но лишние вопросы ни к чему.
“Лопух ты, твое оборотничество. А промыслит кто свинку? Признайся уж сам себе-то. Пожалел животинку, после клеймления чуть не родной стала.
Свинку то я худо-бедно пометил, а Гретту сразу не смог, Зверя пришлось призывать. Мозги знают, иначе нельзя, а руки, все одно, ходуном ходят. Врут романисты, меняет цивилизация человека. Не корочка сверху, в нутро вгрызается. Вон, последыши Лысого Никитки-кукурузника лишь с третьим поколением управиться смогли. И то, война помогла.”
18.06.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Вечер