Лишний
Шрифт:
Понятливая Рина выскользнула из-за спины Алекса и юркнула под навес кухни. Чужак принюхался, подергал кончиком носа и усмехнувшись спросил:
—Пастухи опять взятку приволокли?
Лиза улыбнулась.
—Бедняги небось защиту от тебя выпросить мечтают, совсем ребятню зашугала,—и без перехода спросил,—на троих хватит?
—Они двух кролей приволокли здоровых. Ты вчера весь день у загона проторчал…
—И сегодня туда хотел. Пока не закончат.
—Так я обоих потушила, один готов, а второго на костре дожарить, вкуснее, чем холодный.
—Умничка. За что только хозяин тебе такой шебутной достался, все по-своему норовит неслух.
Шутка прошла, вызвав на лице собеседницы тень улыбки. Прижал Лизину
—Рина!
—Слушаю, хозяин.
Ринка мгновенно появилась в пределах досягаемости.
“Ай да, шустрила! Пай-девочка, да и только, не поверишь, что ночью Лексиком звала, царапалась, кусалась и выла словно мартовская кошка. А Лизу, так просто, глазами ест.”
—Наковыряй с обоих кролей кусочки позажарестей, да не экономь, а то вдруг похудеете. Остальное мне на тарелку.
Оценив получившийся натюрморт, Алекс покачал головой и быстрыми взмахами ножа отрезал несколько кусков.
—Это до ума на сковороде доведи, а то с таким завтраком наша сырная фея до обеда не доживет, да и сама голодной останешься.
И снова слегка придавил руки, заставляя наставницу остаться за столом, не давая вырвать птенчика из своих острых зубов.
—Я ее не учила готовить, хозяин,—Лиза не на шутку заволновалась.
—Значит съем малолетку,—Алекс грозно защелкал зубами и Лиза, не выдержав, рассмеялась от неожиданности. А вот оборотню внезапно стало совсем не до смеха, во рту почти мгновенно выросли клыки. Запах почти сырого мяса хорошо сдобренного кровью, отличное настроение, предвкушение скорой охоты вызвали спонтанную частичную трансформацию взбодренного тестостероном тела. Оно просто среагировало на весьма специфические движения челюстей. Похоже возник своеобразный рефлекс. Алекс не удержался и махнул под столом рукой, словно пытаясь снизу ударить пальцами по столешнице. Не получилось, пять острейших когтей похожих на пятнадцатисантиметровые ятаганы вонзились в дерево, выскочив из мгновенно возникших пазух между пальцами. Сами пальцы рефлекторно согнулись словно для нанесения удара костяшками.
Лиза вздрогнула и мгновенно оборвала смех. Впервые за много лет она услышала очень знакомый звук, пахнувший пронзительным предчувствием опасности. Именно так, почти беззвучно, трещит дерево, когда крупная россома[37] с маху втыкает в него когти. А этих зверюг дочь потомственного овцевода Дедала, всю жизнь прожившая в приграничье, знала прекрасно. Знала и ненавидела. Верткий как ртуть, вдвое крупнее волка, похожий на сильно уменьшенного медведя хищник водился по всему приграничью. Первый враг чабана. Чтобы остановить или хотя бы заставить отвернуть ста-ста двадцати килограммовую квинтэссенцию смерти требовалось не менее четырех волкодавов. А вот чтоб завалить, иной раз не хватало и десяти. Жизнь свою россома отдавала очень задорого. Редко какой псине удавалось вступать в смертельную схватку с ужасом приграничья больше одного раза. Одно спасение—россома жуткий единоличник. Весеннего-летнего визита на территорию самки кандидату в папаши хватало на год. Зимой самец не спал, добычи в мягкую, почти бесснежную зиму хватало. Зато беременная самка на шестом-седьмом месяце залегала до самых родов в берлогу. Приходился отдых как раз на зиму. Рождался один, редко два детеныша. Куда матери-одиночке больше, если папаша вместо алиментов, того и гляди, детятей пообедает, а самку на закуску пустит. Через два года детеныш получал родительский пендаль и отправлялся искать счастье в жизни. А счастье—это когда рядом пасется большая отара. Охотничьих луков россома особо не боялась. Даже бронебойная стрела выпущенная из этой пародии на оружие застревала в косматой шкуре, оставляя неглубокую царапину, а почти мягкий живот зверюга, в отличие от медведя светить не любила. С косолапым обычно расходились краями. Делить особо нечего,
Другое дело железный болт из боевого арбалета, единственное спасение для чабана, хотя стрелять в столь верткую мишень, без помощи собак, рисковали немногие. В конце концов пара овец не стоят единственной жизни. Рисковать нападая в одиночку с рогатиной на перевес и вовсе дураков не было. Если россома наглела, прагматичные крестьяне отгораживались капканами или устраивали загонную охоту. Умную зверюгу добыть удавалось редко, но участок грозящий столь явными опасностями она какое-то время обходила.
Уловив напряжение Лизы, оборотень насторожился, но замер в нерешительности, его самке ничего не угрожало. Явной опасности не было, она даже не ощущалась, но от самки отчетливо пахло страхом… Оборотень мгновенно собрался, игры были отброшены и вместо развлекающегося зверя возник встревоженный человек, вернувший себе изначальный облик.
—Ладно, есть не буду, а небольшая вздрючка всегда на пользу, а то, не дай Богиня, выпрыгивая утречком из моей кровати, кончик носа об потолок поцарапает. Все, не моя беда, да и не велика премудрость, вот и посмотрим, насколько внимательна наша Старшая. Постель она быстро освоила, но это так, больше для удовольствия, для жизни маловато будет. Ужин тоже за ней и помогать не вздумай.
—Мы хотели прямо там готовить…
—Молодцы, вот только нельзя у загона костры жечь и с едой возиться. Человечий запах первым же дождем смоет, а вот гарь и остатки пищи долго вонять будут.
—Я не знала, хозяин,—голос выдавал неподдельное удивление и огорчение.
—Плохо, рабыня,—Алекс добавил в голос металла,—похоже, думать ты совершенно не хочешь.
—Прости, хозяин,—чего больше в голосе—недоумения, страха наказания или огорчения, понять сложно, но злости там нет, зато опущенная голова и почти неосознанная попытка сползти на колени просто режут глаза.
Алекс с аппетитом обгрызал почти сырое, сочное мясо с задней лапы жертвы пастушьего произвола. Лизу он держал периферическим зрением. Появилась Рина и принесла куски дожаренного кролика, но повариха ничего вокруг не замечала и стажерка, сложив мясо ей на тарелку, предпочла испариться.
—Яма!—Лиза аж вскрикнула от пришедшей догадки,—ты запретил Шейну копать яму для туалета и пригрозил использовать как приманку в волчьей охоте любого страдающего недержанием.
—Хм… тема явно не для завтрака, но…
—Я полная дура, хозяин, за такое плетью шкуру спустить и то мало!—Лиза чуть не плакала, прижимистая натура хуторянки буквально взвыла, представив сколько труда могло пойти прахом. Она совершенно искренне негодовала на собственную тупость. Почти неделю гонять весь хутор, для того, чтоб возомнившая о себе дура…
—Цыц. Хватит причитать,—в голосе хозяина вновь звякнул металл.
Лиза заткнулась, ее плечи поникли, она вновь уткнулась взглядом в столешницу. С загоном было плохо. По хутору, среди молодняка, ползли упорные слухи, что Чужак строит ловушку на волколака, поэтому работали неохотно. Гретта последнее время ходила безразличная, словно сонная, и подгоняла не сильно, а последние два дня ее совсем не было. Терри и младшие Лиза с Греттой схлопотали пару раз розгой по спине за халтурно завязанные узлы, но особого внимания не обратили, подобные мелочи случались постоянно. Старшие предпочитали не тратить время на пустые напоминания. Взбудораженная появлением Чужака жизнь Овечьего хутора постепенно входила в более спокойное русло. Обалдение от вкусной и обильной кормежки сошло на нет, до молодняка наконец дошло, что стоит выполнять несложные правила и не сачковать на работе, как жизнь становится спокойной, встречи с розгами редкими и недолгими. Молодняк расслабился. А трое старших женщин просто утонули в своих проблемах.