Лисьи Чары
Шрифт:
– Я… я не могу найти отца.
Низу оставил в покое перекрученный в жгут бинт и хмуро посмотрел на нее.
– Умеешь ходить по следу?
Пан покачала головой.
– Я, если честно, тоже не очень… - лис нахмурил лоб, сосредотачиваясь. Постепенно на лице его появилось выражение изумления, граничащего с ужасом. – Ходы и норы! Что за?! Что ты чувствуешь?
Пан посмотрела на него с недоумением, потом подсела к столу и начала расправлять перекрученные бинты.
– Имеешь в виду – на границе? Ну-у… это похоже не стену.
Низу помрачнел еще сильнее.
– Я такого не видел никогда,
Пан, медленно закрепляя край бинта, не отводила глаз от запястий оборотня. В уме она в этот момент просчитывала последствия. Из-за крайне малого количества людей, знающих об изнанке мира и умеющих к ней обращаться, знания также были крайне скудны. Можно было теперь только догадываться, чем грозит происходящее. Возможно, оборотень умел читать мысли – это было бы неприятно – потому что он с угрюмым видом продолжил:
– Ты представляешь себе, как действует плотина?
Пан мотнула головой.
– В общих чертах. А какое отноше…
– Плотина перекрывает, допустим, бурную горную реку – пошустрее здешней Рыжанки, превращая ее в тихую полноводную заводь. Специальные отверстия постепенно спускают воду, поддерживая ее постоянный уровень в запруде. Это, если грубо излагать. Примерно ясно?
– Ну да.
Лис пошевелил обожженными пальцами на левой руке, Пан затянула перевязку посильнее.
– А теперь представь, что эти отверстия заделали.
Пан кивнула.
– А течение никуда не делось, и речка по-прежнему бурная… Что будет?
– Плотина сломается? – предположила Пан, и до нее, наконец, дошел смысл этой специфической аллегории. – Пан-безумец! Это же будет!...
Лис выбрался из-за стола, морщась. Для того, чтобы залечить свои раны до конца, ему нужно было принять звериный облик – так всегда проще было поправляться. Для того чтобы обернуться, ему сначала нужно было эти раны залечить хоть как-то и немного отдохнуть. Это несколько напоминало замкнутый круг.
– Я, пожалуй, посплю… - пробормотал она, падая на кровать. – Ты на всякий случай не пытайся пока пользоваться канзарой. Еще застрянешь там…
Пан посмотрела через дверь на заваливающееся за кромку леса солнце. Темнело, подъедая закат к мельнице плыли темные тучи, уже не казавшиеся Пан мрачными. Теперь она ощущала всю накопившуюся за эти безумные ночь и день усталость. На развалившегося на кровати лиса она посмотрела с завистью и почти с ненавистью.
– А мне тут, что, на столе жертву некроманта изобразить? – едко поинтересовалась она.
Низу, дернув краешком губ в почти издевательской улыбке, немного подвинулся. Пан изучила свое платье: серьезно укоротившееся, что в треволнениях дня не очень ее
– Мог бы и еще подвинуться.
– Исключительно ради удобства дамы, - пробормотал Низу, не размыкая глаз.
* * *
С трудом разлепив глаза, Герн попытался оглядеться. От легкого поворота голова мгновенно разболелась, словно ее раскалывали напополам, а перед глазами все поползло. Переборов приступ тошноты, огненный маг все-таки смог рассмотреть темное помещение. Он лежал на каменном полу в двух шагах от закрытой металлической сеткой лампы, с другой стороны кулем валялся Рискл, а вот трактирщика и его сына нигде не было видно. Окон в комнате не было, а дверь можно было разглядеть с трудом: она скрывалась в глубокой нише и тонула в темноте. Принюхавшись, Герн различил множество заклинаний, принадлежащих к самым разным школам, все они должны были удержать пленников в каменном мешке и доложить хозяину, когда же «гости» придут в себя. Действительно, стоило Герну и постанывающему Рисклу сесть, лязгнул замок, и дверь, проскрежетав по полу, тяжело и медленно открылась. Маги схватились за головы. Некоторое время они не способны были видеть вообще, к тому моменту, когда боль улеглась и зрение вернулось, хозяин уже успел подойти к ним.
Фонарь и белое одеяние дали прелюбопытный эффект: казалось, над магами стоит некто, залитый то ли кровью, то ли пламенем. С некоторым опозданием и Герн, и Рискл сообразили, что к ним вошла женщина. Она была высока, стройна, а белое платье делало ее необычайно элегантной. А вот фарфоровая маска на лице пугала.
– Какая встреча… - протянула женщина. К ужасу магов рот ее маски расплылся в чудовищной улыбке.
К еще большему ужасу оба они без особого труда узнали голос.
– Эйслин?! – Герн с трудом поднялся и шагнул к женщине.
Ведьма выставила вперед руку, и огненный маг наткнулся на плотный щит, отбросивший его назад.
– Рада тебя видеть, Гернден. И тебя Рискл, тоже рада видеть. Что же занесло вас на нашу гостеприимную землю?
– Ты… Ты… - огненный маг с трудом восстановил сбившееся от удара в грудь дыхание. – Это ты виновата в беспорядках? Неужели, Эйслин?!
Женщина негромко рассмеялась. Маска изобразила всю положенную мимику, оставаясь при этом белой фарфоровой пластиной. В прорезях для глаз что-то блеснуло.
– Поверьте мне, дорогие мои, я здесь просто доживаю свой век. Недуг, который я заполучила благодаря вам, - голос ее становился все злее, - он все сильнее разгорается. Я уже обессилена и обезображена и вынуждена носить маску! Еще немного, и смерть придет за мной!
Маги переглянулись.
– Где моя дочь? – сухо спросил Герн.
– Рыжее отродье твоей малютки-воздушницы? – едко уточнила Эйслин. – Думаю, она уже дотлевает на столбе в Лисьих Норах. Сам понимаешь, «лиса на двор, смерть на двор». Если ты хочешь, я пришлю тебе зеркало, чтобы ты сам смог все увидеть…