Лисовский. Всевидящий барон
Шрифт:
— Так. Давайте перейдём к делу, — перебила меня Татьяна Михайловна и посмотрела с прищуром. Глаза директрисы в этот момент уже округлились от негодования, но её гнев сошёл на нет из-за начавшегося разговора.
— Ну, давайте перейдём… — произнёс я и зевнул. Прошагал до стола директрисы и сел в метре от пацана и его громилы.
Физиономия сопляка была подпорчена, это сразу бросилось в глаза. На щеке растекалось красно-синее пятно. Довольно-таки внушительных размеров.
Всё-таки, братец у меня не промах. Неплохо накостылял этому ушлёпку с конским лицом.
На Роме в то же самое время не было и царапины. Да, не промах мой пацан!
— После сегодняшнего мы вынуждены отчислить вашего брата, — проговорила директриса, смакуя каждое слово.
— Не понял ...
Глава 15
— Отчислить? — я подался чуть вперёд, в сторону директрисы. — Вы ох… очень погорячились с решением, я думаю.
Своими толстыми руками женщина достала из ящика синюю папку и стукнула ею о стол. Поглядела на меня с презрением.
— Нет, ни капли. Вот личное дело Романа Лисовского, — на нашей фамилии она скривила губы. — Ваш брат… — директриса покосилась на Рому. — Уже не в первый раз устраивает на территории школы драки. Терпение руководства подошло к концу. Мы больше не намерены терпеть такое поведение. И поэтому сегодня же я подпишу документ об отчислении.
А тогда зачем позвали меня, раз решение уже принято? Так, лишний раз сказать в лицо что-то неприятное?
Отчислить из школы, когда человеку осталось совсем немного, чтобы доучиться до конца — максимально хреновая идея. Ведь тогда Рому даже не допустят к экзаменам, а значит не будет никакой возможности куда-либо поступить. По факту, из-за этого может испортиться вся его дальнейшая жизнь.
— В этот раз он покалечил своего одноклассника, — продолжала директриса. — Между прочим, парень идёт на золотую медаль, и такие казусы только отвлекают его от учёбы. Мы обязаны принять меры. Незамедлительно.
Я оглядел присутствующих. Пацан с конской рожей уткнул подбородок в грудь и расслабленно улыбался (кажется, даже тихонько хихикал), поглядывая то на Рому, то на меня. Мужик, стоящий рядом с ним, не выражал совершенно никаких эмоций. Казалось, что у него вместо лица — глыба с криво начерченными глазам, ртом и носом.
Скорее всего — это не отец или дядя пацана. А так — охранник какой-нибудь. Уж слишком он равнодушен к происходящему.
Татьяна Михайловна, стоящая сбоку от стола, хмурилась, поджав нижнюю губу. Было видно, что ей не нравятся слова директрисы, но в то же время она зла и на Рому.
Ведь если его отчислят — это жирный минус для её репутации, как для классного руководителя. Ведь по её, по сути, недосмотру, всё и произошло. Ну, по крайней мере, так это станут трактовать. С несовершеннолетними всегда очень строго.
Кстати, а что конкретно произошло?
— Нам с братом нужно поговорить наедине, — сказал я и поднялся со стула, схватил Рому под локоть и мы вышли в коридор.
Успел услышать позади недовольный возглас директрисы,
— Чего у вас случилось-то? Рассказывай давай, — спросил у брата, отходя подальше от двери кабинета.
Лицо Ромы выглядело уставшим от всего этого дерьма. Я понимал, как его достала школа и представлял, как к нему относятся все остальные. Начиная от одноклассников, и заканчивая учителями с администрацией. Я испытал лишь малую часть подобного, так как пока что мало с кем контактировал, но уже прознал всю жестокость людей.
— Да ничего интересного, — вздохнул Рома. — Как же они меня все достали… на прошлой неделе Ковалёв, на позапрошлой — Толстоногов. В прошлом месяце — Бирюков. Теперь вот Кирсанов. Всё пытаются задеть меня, вывести из себя своими подколами.
Ожидаемо, ожидаемо…
— Когда меня чуть не отчислили в прошлый раз, я зарёкся, что перестану обращать внимание на этих уродов. Но сегодня не выдержал… Кирсанов перегнул палку, и стал оскорблять тебя с Ксюшей. Ну я и вмазал ему раз — а он тут же к директору побежал жаловаться. Будто заранее на это и рассчитывал. Существо непарнокопытное…
— Ксюшу оскорблял? — меня будто током обдало и включилась ярость. — Давай сейчас вместе зайдём, и хребет ему сломаем. Как тебе идея?
— Хех, — улыбнулся Рома. — А ты изменился, Глеб. И мне это нравится. Вот давай школу закончу, и вместе его подкараулим в подворотне? Тогда и хребет, и всё остальное сломаем…
— Ну да-да, ты прав. Из школы отчисляться ни в коем случае нельзя, — я почесал подбородок. — Не боись, сейчас что-нибудь придумаю, вот увидишь. — похлопал брата по плечу.
— Если и правда получится — я тебе грамоту, как “самому лучшему братану” распечатаю.
— Ну всё, готовь принтер, — расплылся я в ехидной улыбке и шагнул в сторону двери.
Лицо директрисы выглядело ещё более разгневанным, чем минуту назад. Видно, что бабка не любит долгих разбирательств, и вообще Лисовские ей противны. Хочет как можно быстрее расправиться с нами, да больше не мучиться.
Хех-м. Но, этому не суждено сбыться. Будешь терпеть Рому до конца одиннадцатого класса, как миленькая. И никуда не денешься.
Я вернулся на кресло возле стола и закинул ногу на ногу. Взглянул на бейджик директрисы.
— Лариса Акакиевна… — обратился я к ней. — Это всё, конечно, очень интересно, но… не слишком ли сильно пострадает репутация школы, если вы отчислите сразу двоих учеников?
Акакиевна потупила взор, а Татьяна Михайловна зашлась в кашле.
— В каком смысле? — директриса склонила голову набок и пронзительно поглядела мне в глаза. — Речь идёт об отчислении только вашего брата. О чём вы говорите?
— Ну, как же только моего брата… — я активировал супер-зрение Глаза Хроноса и внимательно просканировал Кирсанова. Я видел каждую ворсинку на его пиджаке, каждый тонкий волосок, что пробивался у него над губой, видел, как его глаза краснеют всё больше и больше, как в них туманно и почти отсутствует концентрация. — Вместе с ним из школы вылетит и молодой человек напротив.