Листок посреди моря. Как живут современные киприоты
Шрифт:
Отец Скеви, фермер, принимал деятельное участие в общественной жизни. Его даже выбрали председателем профсоюза фермеров. С детства она слышала, как это важно – помогать нуждающимся людям.
– Понимаете, когда я занималась только архитектурой – а у мужа своя архитектурная мастерская, – я получала большое творческое удовольствие, но все время чувствовала, что мне чего-то в жизни не хватает. Это была как бы работа для себя. А мне нужно было ощущать, что я полезна другим. Так учил меня отец. И я перешла на партийную работу. А когда мне предложили участвовать в парламентских выборах,
Борьба за место в парламенте была жестокой. Но Скеви за время ее партийной работы уже хорошо узнали люди, и она победила.
Мне остается добавить, что сумасшедший темп, в котором живет Скеви, практически не оставляет ей времени для семьи. Правда, все трое сыновей уже взрослые, живут отдельно. Но есть ведь еще муж. Успешный бизнесмен, талантливый архитектор, он мог бы потребовать большего внимания к себе. Но он не требует. Наоборот, всячески старается ей помочь. Если Скеви возвращается еще не совсем к полуночи, он встречает ее у какого-нибудь ресторана, и они устраивают себе ужин на двоих. При этом он не упускает случая подтрунивать над ней, ее занятостью, ее погруженностью в дела. Она с готовностью принимает его шутливые упреки и признает их справедливость.
Сатирулла Хараламбос, министр
С министром труда и социального обеспечения госпожой Хараламбос я виделась всего два раза. Это были сугубо деловые интервью, и поэтому я о своих личных впечатлениях сказать ничего не могу. Но путь ее – от девочки из бедной семьи до высокой государственной должности представляется мне весьма впечатляющим.
Как и у Скеви Кукумы, интерес к политической жизни перешел к ней по наследству. Только к общественной работе ее приучала мать, а не отец. Она была активной участницей профсоюзного движения. И Сатирулла еще в юности вступила в молодежное отделение партии АКЕЛ. Именно партия послала ее учиться в Болгарию. Остальное было делом ее личной активности.
Она жадно принялась постигать политические и социальные знания, не пропускала ни одной лекции, ни одного семинара, которые могла предложить Софийская академия социальных наук. Ее рекомендовали в аспирантуру, и она была рада этой возможности углубить свои знания.
После аспирантуры ей предложили работу во Всекипрской федерации труда. Она, не раздумывая, согласилась.
– Почему выбор пал на профсоюзы? Ведь у вас уже была ученая степень, вы могли бы заняться наукой. Разве это не было бы интересней?
– Нет, мой интерес лежал совсем в другом русле. Мне хотелось иметь возможность вполне конкретно помогать людям. Кстати, это была давняя мечта. Помню, еще школьницей, я внимательно слушала рассказы мамы о том, как профсоюзы борются за права людей. И не раз обсуждала с друзьями, как бы мы, дети, могли помочь старшим. Теперь, уже далеко не ребенок, я вспомнила эту давнюю детскую мечту. Собственно, я с ней никогда и не расставалась.
– И что, вы действительно сумели ее реализовать в Федерации труда?
– Да, конечно. Я занимала в профсоюзе несколько постов, все они были связаны с проблемами женщин.
– Помогали улучшать условия их труда?
– И
– И он что, сразу заработал, этот закон?
– Ой, нет, понадобилось много времени, чтобы реализовать его в жизни. Этим я занималась на разных своих постах. И когда была членом парламента (я избиралась туда дважды), и в должности министра. Многое, конечно, изменилось к лучшему. Но и сегодня я сталкиваюсь с нарушениями этого закона. Совсем недавно ко мне обратилась женщина с таким вопросом: имел ли право работодатель уволить ее, когда узнал, что она беременна? Нет, не имел, объяснила я. Она поблагодарила и уже собралась уходить. Дело в том, что этот инцидент произошел уже после родов, время прошло. Тем не менее мы подали жалобу в суд. В соответствии с законом работодатель заплатил работнице всю сумму денег, которую она должна была получить за все время, если бы ее не уволили.
– Вы узнаете о нарушениях такого рода из личных жалоб?
– Нет, этот случай скорее исключение. В министерстве создана целая сеть инспекторов, которые следят, всюду ли исполняется Закон о равенстве.
– На посту министра труда и социального обеспечения вы, конечно, занимаетесь не только женскими вопросами?
– Я занимаюсь проблемами людей, которых принято называть «социально слабо защищенными». Это старики, инвалиды, матери-одиночки. Я ориентирую своих коллег на то, что эти категории должны чувствовать себя хорошо защищенными государством.
– Помогаете им деньгами?
– Иногда деньгами. Но это не главное. Деньги, конечно, снимают некоторое напряжение, но психологически жизнь не облегчают.
– А что облегчает?
– Труд. Скажем, инвалиды страдают не столько оттого, что у них небольшая пенсия, сколько оттого, что не могут сами зарабатывать. И вот мы обязываем предприятия открывать вакансии для людей с ограниченными возможностями. Я много раз наблюдала такой феномен: получив первую же зарплату, человек преображается, распрямляет плечи, во взгляде появляется уверенность, настроение поднимается.
– А как можно помочь матери-одиночке? Для нее же квот не создашь?
– Тут вопрос решается по-другому. Однажды ко мне на прием пришла женщина со своей большой бедой: муж умер, она осталась с ребенком. У нее нет ни денег, ни собственности. И она никогда не работала. Да, мы помогли ей деньгами, чтобы она с ребенком могла какое-то время на них прожить. Но главное было найти ей подходящую работу, а это трудно, если она не владеет никакой профессией. Для таких случаев у нас есть специальные программы. Там желающие могут в короткий срок получить профессию продавца, или парикмахера, или компьютерщика. Если же женщина хочет открыть собственный бизнес, мы поможем с кредитом.