Листы дневника. Том 3

Рерих Николай Константинович

Пришел готовый отчет АРКА. Все мы радовались. Хорошо составлен, хорошо издан. Надо думать, вызовет добрые суждения. Среди всяких пеглеров, среди ненавистничества и клеветы, среди бешеной русофобии творится культурное гуманитарное дело. Пробивается источник целительный. Многие ли скажут спасибо? Наоборот, зашипят многие. Вся херстовская желтая пресса, наверно, ругалась бы. Конечно, похвала всяких пеглеров горше их ругани. У нас, бывало, говорили: хорошо если Буренин разругает, а вот коли похвалит, тогда что будет!

А вот и очередной Пеглер прикатил с Вашими письмами от 5–6 Июня. Эх, Америка, Америка! Сколько добрых мыслей и намерений было направлено нами туда. Немало в ней хороших людей, но страшно становится, как вспомним о мрачном воинстве гангстеров, клеветников, невежд, о линчевании,

о всевозможных преступлениях, охвативших уже и молодое поколение, о преступной прессе, о всяких грязебросах вроде Пеглера. Теперь он восхваляет Уоллеса и сворачивает на русофобию. Конечно, к адвокату нечего ходить, да такого и нет. Письмо Зирк[ова] очень хорошо. Друзья могли бы посылать подобные письма Пеглеру, а копии Вам. Видимо, Пеглер забыл, что Хорш был моим фидусиари [168] и ложно донес о налогах, которые экспедиция и не должна платить.

168

Доверенный

Еще телеграмму мы Вам не посылали, ибо могли бы лишь повторить предыдущую об осторожности с Пеглером. Если бы было общественное мнение, оно могло бы возмутиться, но в Америке его нет, и мы вполне сие испытали. Во что выльет Пеглер свои мерзости предвидеть трудно, но пока что он кончил 5 Июня хвалою Уоллесу. Итак, будьте на дозорных башнях. Письмо от Мориса с Пеглерами из Луизианы. У бедняги Мориса у самого семейные осложнения. Очень жаль. Привет Рапикаволи — добром вспоминаем их. Прекрасно, если в Италии пробуждается духовность.

Прилетело Ваше [письмо] от 12 Июня с двумя статьями Пеглера — последняя хуже первых. Точные указания передаем телеграммою, а именно: всячески воздержаться от Пеглера, и Катрин пусть не выступает. С таким ужасным типом нельзя иметь дело, нельзя ему верить ни в чем. Самый злостный представитель желтой прессы. Презрение — вот единственное оружие с такими криминалами. Ведь он и Уоллеса не очень затрагивает, да и Хорша щадит — рыбак рыбака видит издалека. Если друзья хотят писать ему вроде Зирк., мы не можем мешать. Адрес: Китаб Махал, 56 А, Зиро Род. Аллахабад. Не удивляюсь, что Вы не имеете ответа от "Китабистана" о "Химават". Мы имели много жалоб от желающих купить. Не отвечают и книгу не посылают — теперь всюду неразбериха. В плохое время собирается Кеттнер в Индию. Неужели не знает о здешних событиях? Спасибо за протоколы заседаний. Очень интересно следить за ходом дел. Хорошо, новую бумагу "Знамени" подождите печатать. Пришлите нам еще 10 годовых отчетов АРКА (мы получили пять). Думаю, что Лара получил 200 брошюр, но почта так медленна. Его письмо сюда шло четыре с половиной месяца. Кончу хорошей вестью. Сестра Неру Виджая Лакшми Пандит назначена послом в Москву. Кто сюда, еще не сказано.

А мы опять пустим в море наши броненосцы: "Мир", "Светлое будущее", "Сотрудничество", "Добротворчество". Такая эскадра выдержит против всех ураганов, вопреки всем бурям. Доплывем!

А Вам радоваться.

[Июнь 1947 г.]

Публикуется впервые

Утрясется

Прилетел пакет очередной пеглериады и отзывы на "Знамя Мира". Среди пеглеровской писанины вклеилось кое-что и поучительное о мерзавце Хорше. Читатель поймет, что Хорш, будучи моим доверенным, делал и лживые на меня доносы о налогах и прочие "прелести". Думается, какие-то отзвуки должны быть, и потому дозор очень зоркий необходим.

Было бы полезно выписать все, что Пеглер писал о Хорше — получились бы поучительные выписки: "Как Пеглер видит Хорша". Если сделаете такую выписку, пришлите нам парочку машинных копий, да и у себя сохраните, иногда полезно показать. В статьях разбросаны черты Хорша, а если их собрать воедино на один лист, то получается гангстерский облик. Письма Вашего в пакете не было. Отзывы на "Знамя" накопляются, из них можно в будущем году дать симпозиум, так же, как и из отзывов на годовой отчет АРКА. Понимаю, что шведский министр по должности не может быть в Комитете так же, как и норвежский. Следует

брать из общественных деятелей, из профессоров, писателей, представителей музеев! Конечно, венгерское предложение неприемлемо.

Прилетело Ваше [письмо] от 28-6-47 с нападками Пеглера на Рузвельта. Наверно, ни Рузвельты, ни Уоллес возражать Пеглеру не будут. Старая пословица: "Мели Емеля — твоя неделя". Конечно, к вице-консулу не надо ездить. Неужели Жин не хотел понять, к чему я послал ему его отличную статью "Сердце"? Уж не начал ли толстеть? Толстые малопонятливы. Хорошо, что "Властитель ночи" у Вас. Неужели Куренко настолько обнищала? Или где-то русофобия? Но Куренко и русофобия плохо вяжутся — поясните, как Вы понимаете. Жаль, если склад книг так и останется неразобранным, а там осень и опять холода. Когда едет в Италию Илья и надолго ли? Как устроились Потоцкие? Вы поминаете о хорошем письме Хейдока — он славный друг. Удивителен Париж, кажется, и на брошюру не отозвались. Юрий послал Шк[ляверу] "Индологию" — и ничего. Очевидно, скверное там настроение. А холст все еще не доехал.

В Венгрии введен суровый закон вплоть до расстрела, карающий журналистов за лживые сообщения. Вот бы и во всех странах ввести такие законы — они обуздали бы изолгавшуюся прессу. И в Москве усилен уголовный кодекс против разглашения государственных тайн. Да, всякая клевета должна быть караема. Иногда клеветник и разглашатель даже не понимают, какое зло они творят. Некий архиепископ сделал донос на меня фашистам. Донос раскрылся, и при ближайшем свидании с таким "иерархом" я напрямки сказал о доносе. "Иерарх" даже и глазом не моргнул: "ведь это не донос, а для осведомления". Я только рукой махнул, — где уж просвещать "иерарха" о доносе и осведомлении. А семена лжи были посеяны, и всходы их не углядеть. "Прост, как дрозд, нагадил в шапку и зла не помнит!" Но не все дрозды просты, есть и лютохитрые вредители. Лишь бы навредить, хотя бы самому себе в шапку. В прессе мелькают ложные сообщения, и никто не потрудится их опровергнуть, — пусть себе сорняк расцветает. Должны быть караемы антикультурные действия, а что же хуже зла лжи?

Посылаю Вам статью Н.Хорш. Может быть, друзья захотят прочесть и еще раз удивиться лживости и изменчивости шайки. Жан Дювернуа (псевдоним белокурой ведьмы) у Вас имеется. А в "Вестнике" музея имеется достаточно словоизлияний самого Хорша. Да и письма его существуют. Любопытно, какие движения у вице-консула с Гусевым? Ведь Хорш очень странный продавец. Обуянный русофобией и грабежом он поспешит все изругать и тем уничтожит свои собственные намерения. Забавно наблюдать, как всюду вклеилась самая гнусная русофобия. Где-то ютятся общества друзей, русская музыка и другие культурные начинания. Но все это, как островки в океане злобствований и клеветничества. Где-то неуловимо гнездится чудище стозевно, обло и лаяй, похуляя все русское. И как нащупать и поразить такое чудовище? Посылаю Вам оттиск моего листа "Шанти" (Мир). У меня лист назывался кратко — просто "Шанти", но редактор почему-то удлинил его. Да скажем соборне, повелительно: "Мир"!

Илья писал, что Мережковский умер, не слышали ли какова судьба Бальмонта, Ремизова, Бунина, Балтрушайтиса, Бердяева, Лосского, Бориса Зайцева? Валентина пишет о повсеместном почитании гения Пикассо. Очевидно, по Европе прогуляется пикассизм и фюмизм. Еще раз можно вспомнить отличную статью Караваевой в "Новом Мире". Так же можно вспомнить, как Пюви де Шаванн стремился найти положительные стороны в самых разнообразных произведениях. Но иногда мастер проходил молча, это было знаком неодобрения. Также сообщает Валентина, как племянница Масарика говорила об отжившем искусстве, как говорят французы "пассе". Валентина правильно возразила, что это понятие не касается лучших произведений. Действительно, кто же применит "пассе" к Леонардо, к Микеланджело, к Тициану или к прекрасным скульптурам Эллады? Лишь бы идти по лучшим вехам, а всякий фюмизм — синкронизм, кубизм, овизм, дадаизм, сюрреализм. Экспрессионизм, футуризм — всякие эфемериды — пусть себе свершают свой однодневный путь. И сердиться на них не следует, они сами впадают в "ридикюль". И запрещать их нельзя — они отражали состояние общественности. В кунсткамерах бывают же и шрекенкамеры.