Листы дневника. Том 3

Рерих Николай Константинович

По слухам, почта скоро наладится, но слухов вообще много. Хорошо еще, что радио действует. А тут еще нахлынули неслыханные ливни и нанесли всюду большой ущерб. Нелегко строить мосты и чинить обвалы в горах. Вообще, лето было необычайно трудное. Какие у Вас были гости? Что доброго? А мы в думах с Вами и шлем Вам всем сердечный привет.

Всегда было радостно слать привет туда, где он будет воспринят, а теперь такая посылка особенно ценна. Мир и радость — два оплота преуспеяния. Лишь русское сердце отзвучит на такой зов. Всюду океаны горя, бедствий, неразрешимых задач. Не пишу о бедствиях Индии. Наверно, в Ваших газетах достаточно отмечается

горе великой страны. Ганди в день своего 78-летия горестно отметил: мною получено много поздравлений, но более уместны были бы соболезнования. О том же скорбно говорил и наш друг Неру. Скорбит Индия. А там, за горами — за долами, идет великая стройка Культуры. Исполать!

Радоваться Вам.

10 октября 1947 г.

Публикуется впервые

Друзьям [169] (18.10.1947)

Дорогие друзья! Спасибо за душевные весточки от М.Н., Е.Н., Наденьки и Вани. Надеемся, он получил нашу телеграмму с советом ехать на великую стройку, на всенародный труд, на творчество. Нас много спрашивают: "Ехать?" И мы всем отвечаем: "Да, да, да — ехать непременно во славу Родины, во имя созидательного труда". Как хорошо, что Е.Н. уже получила добрую весточку от своих уехавших. Именно хорошо там. И встретимся там. Не откладывайте.

169

Членам шанхайской группы.

Ваши вести долетели к нам с большим запозданием. Здесь ведь средневековые религиозные жестокие войны. Почта прервана уже давно. Заказных не принимают. А к довершению нахлынули небывалые ливни. Дороги снесены, и требуются месяцы для починки. Словом, уклад жизни нарушен. Телеграмму Ване мы пытались послать при случае — надеюсь, не пропала.

И еще у нас неприятное обстоятельство. Уж четвертый месяц я болею, и только теперь на пути к выздоровлению. Было очень тягостно, ведь никогда так болеть не приходилось. Вот все это и нарушило все связи. Так хочется на работу, на творчество.

И еще раз повторю мой совет: "ехать!" Там, на великой Родине, нужен всеобщий труд. Не бытовое прозябание, но бодрые достижения. Грабарь сообщил прекрасный завет Сталина, чтобы "академики жили не хуже маршалов". "Москва — центр знания". Забота о Культуре!

Не пишу о здешних событиях. Из газет Вы знаете хотя бы отзвуки происходящего.

Велика людская жестокость, безмерно невежество. Попытаемся послать Вам эту весточку простым воздушным — авось, дойдет. Наверно, за эти месяцы множество писем погибло или где-то безнадежно валяется.

Итак, на новую ниву, полные любви к Великому Народу Русскому.

Душевный привет от нас всех.

Сердечно…

18 октября 1947 г.

"Зажигайте сердца"

Родные наши [170]

Хорошее, памятное число сегодня. С большим запозданием дошли одновременно оба Ваши письма от 5 и 25 Сентября. Видите, какая безобразная почта! Все еще не пришло выздоровление мое, но медленно приближается. Наверно, теперь кое-как доползут и наши весточки к Вам. Жильнио хороший человек, но о болезни сочинил, и врач уверяет, что ничего подобного

он ему говорить не мог.

170

Фосдики Зинаида Григорьевна и Дедлей.

Вдумывались мы в Ваши письма. Трудно положение АРКА. Очевидно, русофобия разъедает Америку. И такая язва трудно залечима. Местные условия покажут Вам, что еще возможно. Вы-то сделаете все, что в силах человеческих во благо Культуры, но где же сотрудники? Убоялись, притихли, а иные вообще сочли культурные начинания излишними. Не будем ни чрезмерными оптимистами, ни пессимистами, пусть реальные местные условия будут мерилом. Казалось бы, русские силы в такие дни должны бы пособить, но где они? Судя по Вашим письмам, за все это время у Вас не было русских вестей и гостей. А ведь какое нужное, благородное дело творила АРКА! Старая пословица: "Один в поле не воин"; воинов-то немало, но все они вразброд. Чуем Ваши неизбывные трудности.

Показательно, что и по Знамени Мира отзвучат не американцы, но иностранцы. Точно бы слово "мир" как-то замерло для Америки. Между тем в Европе и в Южной Америке деятели хотят обширную деятельность и готовы работать во благо. Главная их задача пусть будет — всеми силами распространять идею Знамени Мира, привлекать к ней хорошие силы и строить возможности по местным условиям. Так им и скажите. Все может ржаветь и распадаться, но зов о мире устареть не может. Без мира человек жить не может.

События в Индии сейчас — лучший пример. Как только мир нарушился, сейчас же возникли тысячи труднооборимых обстоятельств, и человек — "венец природы" — озверел. Все нарушилось, расстроилось, сломалось. Откуда недоговоренность? От отсутствия Мира, от забывчивости о Культуре. Прискорбно.

Вам чуятся особые причины нашего молчания, но прежде всего и послать-то ничего нельзя. Так и не знаем, что дошло, а что вообще пропало. Там, где почта действует, там и представить трудно, что почта может вообще провалиться. Итак, имейте в виду всякие местные условия — они всюду теперь неестественны. Только подумать о безобразном положении квартирного вопроса у Вас. И ничего не придумать, если, как Вы пишете, сами новые законы лишь углубляют осложнения. Прилагаю, к примеру, СОС одного из старейших обществ Индии. Таково положение культурных дел. Всюду беда!

Вы пишете о неожиданных людях, справляющихся о моем здоровье. Особенно странно получение русской в Калифорнии вести из Тибета. Мы здесь не распространялись о моей болезни, да и Вы, кроме внутренних друзей, никому не говорили. Тем неожиданнее запросы от неожиданных людей. Бывают дальние чувствования. Что-то вывезет Илья из своей поездки по Европе? Не пропали ли письма Сони — мы ни одного не получили. Грустно, что столько сообщений погибло за эти месяцы. И никогда не узнаем, откуда шли эти, может быть, спешные вести.

Видно, Зюме трудно живется. Не было ли еще каких подробностей о их быте? Как долго шли к ней Ваши письма — ведь посылка была бесконечно в пути! Удивительны Ваши сведения о резкой смене температуры, об ураганах во Флориде. Нежданно налетает и творит бедствия. Вот и у нас налетел неслыханный ливень. С нашей горы видно было, как срывались мосты и мирная Беас бушевала и затопляла поля, рушила огромные деревья, подмывала дома. Одно такое утро, а затем бесчисленные утраты. Через разливы люди пращами перекидывали весточки.