Литературная Газета 6247 (№ 43 2009)
Шрифт:
Серый туман душу зимы откашлял,
и на рассвете
Тронулся день — как взмыленный конь
в белой попоне из слёз.
Кто-то заплакал во мне,
но не хочет мне жизнь ответить,
Куда так спешит и куда тебя конь понёс.
Куда поскакал и куда жеребца
погоняешь ты снова?
В мыле наш конь, да и мы были в мыле
до
Конская грива в грязи,
и вконец поистёрты подковы,
Коня пожалей… Заодно пожалей и меня, —
Отсюда меня уведи, слава Богу,
мы живы-здоровы,
Сверни на верхнюю улочку,
подальше от глаз чужих.
Отпустим на волю коня,
новые справив подковы,
Радуясь воле его и слёз не пряча благих.
Поздний восход солнца
Лиляне Боане
Как вечность, я не подвожу итога,
Хотя закатный час уже в моей крови.
Ужель альцгеймер настигает Бога —
Забыл он, что стара я для любви,
И бросил плоть в трескучие объятья
Мужчины. Страсть — самоубийства дочь, —
Но я живей волны. Какое счастье! —
Влюблённее, чем ты, в ту памятную ночь.
Я навела — не много и не мало —
Порядок всех вещей в бескровном их миру.
Задымленная временем, вздыхала
И гнулась я, как стебель на ветру.
Вновь жизнь без маски и без макияжа
Свой длинный вопль читает по складам.
Нам опасаться нечего, и даже
Взойдёт заря и свет добавит нам.
Перевела Инна ЛИСНЯНСКАЯ
Единственный выход, быть может…
Когда слова твои не спят,
и в гневе разъедают ухо,
и горло глубоко скоблят,
как хлеба чёрствая краюха,
ты попытайся, выбрось вон
свой страх, чтоб задышалось вволю,
чтобы тебе приснился сон,
который смысл откроет — в боли.
Ты облегченья своего
не скроешь от небес отныне.
Молиться станешь ты мужчине,
приняв за Господа его,
чтоб сохранить ещё на миг
любви короткой бесконечность,
хотя б на миг! — авось, твой крик
сломает дверь Господню в вечность.
А
Видела я,
как душа нашего дома ушла.
Так просто — взяла и ушла,
вместе с шагами моего сына,
с улыбкой его девушки.
Осталась только груда красоты.
В толчее ненужных предметов
пульсировало, задыхаясь, моё сердце,
то самое, материнское,
как будто встретившееся с тромбом,
перекрывшим артерию жизни.
А жизнь продолжала свой путь —
освобождающими толчками крови
к другому уже,
к их бытию.
Житейское последовало за смыслом,
за новенькой детской коляской.
Перевела Надежда КОНДАКОВА
Станка ПЕНЧЕВА
Стены
Самоубийственно бьётся,
бьётся об стекло
заблудшая пчела.
Вроде бы рядом — простор,
и тепло медвяного солнца,
и густой запах майских трав,
а она никак не может
взлететь!
Невидимая злая сила
швыряет её назад, оглушает,
опрокидывает снова и снова —
всё менее золотую,
всё более свинцовую…
Всё более свинцовая,
всё менее золотая —
подошла я к концу своего длинного дня.
Обессилела от столкновений
о невидимые границы
отпущенного мне Богом.
А какие дали звали меня,
какие дали!..
И приведётся ли увидеть в тот —
последний — час,
как этих стен стекло взрезает
душа моя,
словно алмаз!
Выбрасывание хлама
То, что мне одной
было дорого:
старый дом,
который в одиночестве прозябает;
фотографии,
на которых все живы,
а я распахнула, как лепестки,