Литературная Газета 6249 ( № 44 2009)
Шрифт:
Была чиста, как гладь листа.
В деревне, где петляет Битца,
Пастух, помахивая вицей,
Гнал стадо росною тропой
В ленивый луговой покой.
Вставал рассвет из-под навеса
И золотил макушки леса,
Церковные кресты и крыши.
Я за водой к колодцу вышел,
Спустившего тенета с потолка.
Вода родится под землёй,
И под водой, и над водой,
Потом в сенях в ведре хранится,
От глаза чёрного таится,
Дрожит, боится пламени свечи.
И утро лёгкой дымкой из печи
На волю вольную стремится,
Чтоб умереть и вновь родиться.
***
На стыке времени и вечности,
То в безнадёге, то в беспечности
Несу я дар скудельный Твой
Из небытийной кладовой.
Леса густы, болота топки,
И каждый пятый тонет в стопке.
А жизнь моя гроша не стоит
Для тех, кто будущее строит.
***
Н.Т.
Снизу сленг язык теснит.
Сверху сел канцелярит.
Речи чистая река
В горле сжата до плевка.
***
Придавило лето стойкой непогодой:
Тёмные заборы, мокрые кусты.
Замолчали птицы, и дождю в угоду
Хмурят дуги-брови над водой мосты.
В загородном доме пахнет
свежей стружкой,
А в печи вздыхают о былом дрова.
Ходоки из Леты – ходики с кукушкой
Нехотя качают времени права.
И в привычном ходе монотонных буден
Мы хороним спешку, маету сует.
Но не похороним и не позабудем,
Как учила мама составлять букет.
***
Стол накрыт на шестерых…
Арсений Тарковский
От недотроги-тишины,
От чувства собственной вины,
От несогревшего звонка,
От неувядшего венка
Незримо тянется тесьма
Исповедального
Стать современней – стать старее
И уязвимее, скорее.
И стол накрыть на шестерых,
И встретить мёртвых и живых.
***
Всё внешнее и видимое нами
Мы называем настоящим.
Да?
Какая близорукая беда!
Но лишь незримому, что в нас таится,
Незримое и может приоткрыться.
Всё работа, работа – зашился…
И другого уже не хочу.
Как алкаш, от былого зашился,
Всем друзьям я молчаньем плачу.
Ах, оставьте вы мёртвое мёртвым.
Пусть не снится за школой овраг.
И давно калачом стал я тёртым,
Ну а прошлое – друг или враг?
То ли мрак – послесловье заката?
То ль закат – предисловие дня?
Паруса королевской регаты –
Самурайская юность моя.
ЛИВЕНЬ
Град незрелым виноградом
Грохотал по автострадам,
Тротуарам, скверам, кортам
До-минорным нонаккордом.
Плыли фуры по дороге,
Как гружёные пироги.
И Москва-река вскипала,
Виноградины купала.
Кружевные колокольни –
Мачты флота на приколе –
Утопали в облаках,
В поднебесных родниках.
Но в угоду пешеходу
Луч блеснул по небосводу,
И концы потоков – в воду.
***
Такая же долгая осень стояла
Лет сорок назад. Он стянул одеяло –
Пора собираться. Светло за окном,
Но тело отравлено тягостным сном,
И цепкая память всё тянет обратно.
В объятия сна или в явь? Непонятно…
Назад не вернуть из того октября
Ни золота листьев, ни цену рубля.
Он вышел из дома. Ступеньки трамвая.
Набитый вагон, где, друг дружку толкая,
Народ на работу с утра поспевал.
Вдруг видит Её… И тотчас наповал