Литературная Газета 6270 (№ 15 2010)
Шрифт:
Цепочка размышлений авторов книги позволяет каждой семье, в которой агрессия ребёнка проявляется особенно сильно, вернуться к истоку, понять, когда начался сбой в семейных отношениях. Книга позволяет и ленту времени отмотать назад, и увидеть, что конфликт отцов и детей изначально не был задуман природой.
«Рожают цивилизованные люди в медицинских учреждениях. Умирают, как правило, тоже. Да и в промежутке между этими двумя эпохальными событиями в основном находятся не в семье. Ясли, детский сад, школа, институт, служба, дом престарелых… Но и в те редкие часы, когда современная
Однако становится очевидным и то, что каждый человек может изменить в этом мире, начав со своей семьи. Не бросать своих родителей-стариков. Как можно дольше не отдавать детей в детский сад, не перекладывать заботу об их взрослении и душе на чужие плечи. Приходя с работы, не хвататься за пульт телевизора. И стать, наконец, для своих детей настоящими родителями. Друзей им вполне хватает в школе.
Вторая часть книги, посвящённая проблемам ювенальной юстиции, к сожалению, не производит столь же сильного впечатления. Авторы выступают против принятия закона о ювенальной юстиции в России, так как, по их мнению, «детям-тиранам ювенальная юстиция развяжет руки и тем самым усугубит их психическую деформацию. Да и на нормальных детей, не склонных к сутяжничеству /…/ предоставление права судиться со взрослыми подействует крайне отрицательно».
Как мне кажется, рассуждая о ювенальной юстиции, авторы утратили ту широту взгляда, которая характерна для первой части книги. Они видят лишь одну негативную сторону проблемы, предполагая, что дети по любому поводу начнут таскать родителей в суд, где судьи всегда будут стоять на стороне детей. Но Ирина Медведева и Татьяна Шишова не учитывают другой стороны проблемы: в сложные жизненные ситуации попадают не только дети, склонные к сутяжничеству, но и вполне обычные ребята, оказавшиеся в дурной компании, в безвыходном положении, в ситуации, когда не смогли принять верное решение… Родители таких детей сами предпочли бы обратиться в ювенальный суд, где каждая ситуация рассматривалась бы с учётом возраста ребёнка и наказание соответствовало бы степени раскаяния.
В «Послесловии» авторы ратуют за восстановление многодетных семей: «В многодетной семье фактически нет разрыва поколений, а есть плавный переход. Двоюродные братья и сёстры, молодые тёти и дяди тоже могут вполне успешно этот разрыв заполнить».
Но ведь именно для общества, состоящего из таких семей, и была создана ювенальная юстиция в дореволюционной России. Создана взрослыми, разумными людьми, которые, в случае необходимости, судили ребёнка с позиции любящего отца, желающего ребёнку только добра.
Поэтому не стоит, как мне кажется, рассматривать принятие закона о ювенальной юстиции в контексте описанных в первой части ненормальных родительско-детских отношений, которые складываются сейчас во многих, но не во всех же, к счастью, семьях. Ведь главное, что даёт эта книга, – надежда на то, что мы, несмотря ни на что, способны в отношениях с детьми делать правильный выбор.
Наталья ГАМАЮНОВА
Прокомментировать>>>
Общая
Комментарии:
Генплан для памятников
Человек
Генплан для памятников
МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК
В последние годы столичная общественность стала всё больше внимания уделять историческому наследию города. Это совпало с активизацией усилий муниципальных властей в том же направлении – несколько лет назад в столице был сделан настоящий прорыв в деле охраны памятников, коих, по последним данным, насчитывается около 8,5 тысячи.
С образованием специального органа, Москомнаследия, памятники в Москве перестали исчезать, с тех пор они только прирастают числом. Проведена первая в истории города полная инвентаризация московских памятников, совершенствуется муниципальное законодательство в области охраны наследия, а по количеству воссозданных и отреставрированных памятников Москва давно стала всероссийским лидером. Наконец-то появилось ощущение, что работа по охране памятников в городе из отдельных мероприятий превратилась в систему, подчинённую некоему глобальному плану, цельному видению того, как должно охраняться культурно-историческое наследие.
Руководитель Москомнаследия Валерий Шевчук считает, что гарантией успеха является объединение усилий муниципальной, федеральной властей и общественности. Сегодня даже самые ярые критики Москомнаследия, коими являются архнадзоровцы, признают, что в инициативах комитета «много здравого и разумного».
Как считают в Москомнаследии, общественность в лице отдельных инициативных горожан или в лице организаций внесла немалый вклад в сохранение признанных памятников и выявление новых, нуждающихся в охране.
Однако не всегда активность любителей московской старины бывает конструктивной. Порой лозунг защиты наследия используется в качестве повода заявить о себе как о единственном радетеле, при том что объектом заботы может выступать, к примеру, «дача Муромцева» – барак советской постройки. Или другой известный ход – безутешный «плач Ярославны» с припевом «всё пропало!». По мнению этой категории «общественников», праведный гнев на бездушных чиновников должен вызывать безоговорочное понимание и сочувствие у горожан, так что можно с лёгкостью пожертвовать деталями, в коих обычно и кроется суть. Совсем недавно этим приёмом воспользовались даже в Общественной палате.
На обсуждении Генплана развития Москвы до 2025 года директор краевого Государственного музея современного искусства г. Перми Марат Гельман безапелляционно заявил, что этот Генплан «убьёт город», что будет уничтожено большинство признанных памятников и тех, которые только ожидают своей очереди на получение статуса. Но ведь ещё в декабре главный архитектор города Александр Кузьмин разъяснял, что «Генеральный план ничего не меняет в вопросах охраны памятников, он не имеет права ничего менять».