Литературная Газета 6290 ( № 35 2010)
Шрифт:
Георгий Йорданов заботился о людях искусства. Он находил возможность помочь всем, кто к нему обращался, а также сумел создать солидную материальную базу почти во всех городах Болгарии. Благодаря его усилиям, высокому уровню культуры и широте взглядов Болгарию смогли посетить ярчайшие личности мировой культуры, чему способствовало и то, что господин Йорданов также являлся председателем и членом множества международных организаций.
В те годы, когда Георгий Йорданов занимал пост вице-премьера, а потом и министра культуры, русско-болгарские отношения вышли на новый
На сегодняшний день Георгий Йорданов живёт и здравствует. Его часто можно встретить на театральной или оперной премьере, застать на концерте симфонической музыки или на творческом вечере писателей. До сих пор он следит за развитием болгарского искусства и радуется его успехам. Многие сожалеют, что после его ухода не появился министр культуры такого духовного уровня. И добавляют: как будто вообще никогда не было и до сих пор нет министра!
Перевод Марии БОРИСОВОЙ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Проступило из безмолвья лицо
Рукопожатие
Проступило из безмолвья лицо
ПОЭЗИЯ
Деню ДЕНЕВ
Человек причастился
Человек прожил счастливо и хорошо,
Как у белки в дупле погостил он...
Но вдруг вывернул душу – порожний мешок,
Выбил пыль от муки хворостиной.
Видно, вызрело новой судьбы яйцо,
Попросился наружу цыплёнок,
Проступило иное из безмолвья лицо,
Вспыхнул голос, молчаньем спелёнат.
Покатилась с горы жизнь тревожной лавиной,
Рядом нет ни любимой, ни друга.
И вторая подходит к концу половина,
Затянулся на лбу обруч туго.
Каждый – автор своей неоконченной пьесы.
И, снимая слой грубого дёрна,
Мы судьбу
Отделим в срок от плевел зёрна.
Истолчём в муку, испечём хлеба –
Пусть лишь годные для воробьёв и собак.
Человек причастился... И сбросил оковы,
И пчелой зажужжал он над именем новым.
Перевод Анастасии ЕРМАКОВОЙ
Терновый венец
Жизнь утекает, как песок, – так что же делать?
Ни милости не будет, ни пощады.
Земная слава пахнет горьким и горелым.
Бежать за ней? Конечно же, не надо.
А надо бы успеть законопатить стены
И кровлю ветхую подправить до зимы.
С долгами рассчитаться непременно:
А вдруг ещё пойдёшь просить взаймы.
И – заходить почаще бы к Ивану,
Он болен, одинок, любая болтовня
Ему не то чтобы небесной манной,
А – мировыми новостями дня.
Простое, важное, как прежде, делать надо:
Пахать и сеять и беречь родное поле.
Ведь я хозяин и отец, и свой порядок
Я никому нарушить не позволю.
…Но дух томится, в теле заключённый,
Он прорывается на свет сквозь темноту,
И я, чтоб чистым встать пред Божеским законом,
Венец терновый на главу себе сплету.
Перевод Федота СМУРОВА
Сибила АЛЕКСОВА
Тревога
Лишь стоило расшевелить
нелепую тревогу,
что я есть, –
как в тот же миг одной
мне становилось тесно.
Отдёргивало небо
от меня всю синь свою,
лишало меня веры
в детские ответы.
И день горчил,
как вызревший в неволе плод.
Я подбиралась к женщинам, сидевшим перед домом,
к домашним платьям их и чистым разговорам,
в которых даже малость – это очень-очень много.
Где даже малости хватает, чтобы жить.