Литературная Газета 6328 ( № 24 2011)

Литературная Газета

Однако известность за пределами республики – именно в силу новой информационной ситуации – не всегда безусловный критерий качества литературы. И вниманию читателей хотелось бы предложить тексты авторов, принадлежащих как той, так и другой категории.

Среди живущих сегодня и пишущих на русском поэтов Узбекистана выделяются два имени, состоявшихся и приобретших известность ещё до 1991года, – Сабит Мадалиев и Рифат Гумеров. От следующей волны, начинавшейся в 90-х, в литературном строю остались Шамшад

Абдуллаев и вернувшийся в Ташкент после нескольких лет, проведённых в Санкт-Петербурге, Алексей Кирдянов. 2000-е принесли литературе Узбекистана знакомство с Сухбатом Афлатуни, Ларисой Дабижей, Людмилой Бакировой, Викой Осадченко, Баходыром (Бахом) Ахмедовым, Николаем Ильиным, Алиной Дадаевой… Массовый исход русскоязычной интеллигенции из региона заметно перетасовал литературные карты и сделал возможным выход на первые позиции в том числе и тех авторов, кто в силу разных причин в 80-е и 90-е находился за спинами коллег. Неслучайно на семинарах для пишущих на русском языке литераторов, которые ведёт с недавнего времени Алексей Устименко, можно встретить сегодня авторов любого возраста.

Трудно прогнозировать дальнейшее развитие в республике литературы на русском. Одно можно утверждать наверняка: наиболее плодотворным для неё остаётся путь взаимопроникновения, обмена и активного культурного взаимодействия, с одной стороны, с литераторами, пишущими на узбекском; с другой – с авторами, живущими за пределами Узбекистана. Русская литература здесь может взять на себя функцию своеобразного мостика, соединяющего Запад и Восток, одинаково важного как для узбекской, так и для русской культуры.

Сухбат Афлатуни

гнездо на моей голове

проснулся с гнездом на моей голове

сколько же я проспал?

а родные решили что я в чалме

что не снял перед сном тюрбан

потом заполз мне в постель соловей

и спросил сколько ж ты проспал?

он гнездо от моей головы отклеил

и на крыльях в окно убежал

а родные спросили а где чалма?

я в окно показал во-он там

но окно целиком занимала зима

и густел тишины фонтан

Бах Ахмедов

* * *

Мне хочется уснуть, забыв о том,

как тело светится, как плачут наши руки,

бессильные найти во тьме другого…

Забыть о той стене, что делит ложе,

о странном одиночестве, что любит

обоих нас сильней, чем мы – друг друга.

Проходит ночь, и всё, что остаётся, –

твой бледный силуэт на

фоне утра,

и пустота над нами, в нас, за нами,

и старая, почти слепая жалость,

и время, что уснуло, как котёнок,

на тающем тепле одежды нашей.

Рифат Гумеров

* * *

Домой вернулся – не узнал

Двора.

Не год – домой не приезжал –

Не два.

И вот приехал – вырвавшись

Едва…

Кружится здесь от детства

Голова.

И пахнут апельсинами

Дрова.

И кажутся красивыми

Слова –

Простые, словно небо и

Трава.

И славы словно не было –

Молва…

И жизни словно не было –

Была.

Людмила Бакирова

* * *

Ставлю белые – в вазе – кувшинки,

закругляю дневные дела,

предзакатно алеют тропинки,

из подсолнуха жёлтой корзинки

мёд на лапках уносит пчела.

Птицы прячутся вечером в гнёзда,

дремлет сад, отступает жара,

месяц тает,

хозяйка с утра

топит печь и упавшие звёзды

выметает метлой со двора.

Алина Дадаева

* * *

В коридоре слепого отчаянья

Всякий раз обращаешься в слух,

Чья-то тень одиноко качается

На полу.

Чей-то голос скребётся за стенами,

Как о ветер – засохший ковыль,

Чей-то меч нависает над теменем

Восковым.

Тусклой спичкой проход освещается,

Замираю у тёмной двери:

Коридор впереди превращается

В лабиринт.

Виктория Осадченко

* * *

Оставить кофе на глоток;

оставить стирку на потом;

запрятать в стол на чёрный день

мой самый светлый сон под утро,

и чтобы холодом подуло,

и чтобы свитер твой надеть…

Река текла и утекла.

Когда на донышке – тепла,

в крови не остаётся лета.

Вокруг сплошное ОРВИ,

но я всё так же о любви,

внося в разброд посильно лепту.

Я слишком много говорю.

Пора вернуться к букварю:

вот аз, вот Азия, вот узкий