Литературная Газета 6359 ( № 7 2012)
Шрифт:
Предсказаниям грядущей российской катастрофы, кочующим по страницам многих печатных изданий, противостоят и представленные в Берлине данные масштабного опроса, проведённого Восточным комитетом германской экономики и Немецко-русской торговой палатой. 30процентов немецких предприятий приветствуют переизбрание Путина, 25 опасаются отрицательных последствий, а 45 не ожидают изменений делового климата. 71процент опрошенных ожидает положительного экономического развития, поскольку Россия почти не затронута кризисом евро и вступила в ВТО. 49 процентов планируют на ближайшие 12 месяцев инвестиции
В одной из публикаций Frankfurter Allgemeine Zeitung была предпринята попытка подобраться к причинам отсутствия у активистов несистемной оппозиции идеологической платформы и программы, определяющей экономическую политику, отмечая при этом, что этим вопросом всё чаще задаются и простые участники демонстраций. "Однако противники Путина избегают этой дискуссии, - пишет издание.
– Конкретные политические планы не оглашаются ([?]) Кроме того, не должны стать слишком явными различия между "старыми" партийцами и "новыми" авторитетами".
Продолжая тему "старых партийцев" 90-х, приведу мнение одного из читателей, заслуживающее интереса: "Честных выборов хотят все - и демонстранты с обеих сторон, и те, кто наблюдает за происходящим с экранов телевизоров. Но должны ли прийти к власти нео[?]либеральные силы, чтобы приватизировать, или всё же безопаснее оставить контрольный пакет акций относительно пенсии и образования государству?" Эта мысль, пожалуй, обнажает ту самую суть конфликта, которую, судя по всему, понимают немецкие читатели и о которой упорно не хотят заводить разговор большинство западных журналистов.
Говоря о Германии, необходимо понимать, что есть огромная разница между немецким обществом и политическими элитами. Первое упорно противится безоговорочно подчиняться диктату неолиберальной теории, приемля инструментарий неолиберализма, но не позволяя ему получить статус ведущей идеологии. Однако, когда речь заходит о политике в отношении России, любовь к деталям изчезает, и ставка делается именно на российских приверженцев неолиберализма - не инструментария, а именно идеологии.
Это не заговор, это просто своего рода братство людей, исповедующих одну и ту же религию. Но есть нюанс - широкие слои немецкого общества не слишком доверяют неолиберальным кругам, и озвучить это направление в качестве единственного хранителя и гаранта демократических ценностей, даже для далёкой России, как-то неудобно. Все понимают, что представления о том, что праволиберальное крыло будет выражать интересы широких слоёв населения, утопичны.
Между тем за пресловутым антироссийским рефлексом и бурными обсуждениями потерялась немаловажная истина - правые лишились голосов российских избирателей, левые приобрели. И это социальный протест регионов, состоявшийся ещё до московских митингов, и направленный в противоположную от праволиберальной плоскость. Пересчёт лишь закрепил бы эту тенденцию.
Очевидно, что российская политика входит в эпоху коалиций при явном запросе общества на сдвиг влево, что, кстати, также является сегодняшней европейской реальностью.
Мария ХАМАХЕР, собкор "ЛГ" в Центральной Европе
Актриса
Актриса
ЭПИТАФИЯ
[?]И умерли в один день - это образ любви и верности.
Народная артистка СССР Людмила Ивановна Касаткина всего на несколько дней пережила своего мужа режиссёра Сергея Николаевича Колосова. У них была огромная совместная творческая жизнь. Они, ученики Алексея Дмитриевича Попова, были верны друг другу, театру, кинематографу, искусству.
"Укрощение строптивой", "Укротитель[?]ница тигров", "Душечка", "Вызываем огонь на себя", "Помни имя своё", "Мать Мария"[?] Более сорока ролей в ЦАТСА, театре, которому Касаткина верна была всю жизнь, последняя главная роль великолепно сыграна ею в спектакле, поставленном Колосовым, - "Странная миссис Сэвидж".
Обаяние Касаткиной, её воля, голос - символ эпохи. Укротительница. Неукрощённая. Великая русская актриса.
Почему Путин?
Почему Путин?
ПИСАТЕЛЬ И ОБЩЕСТВО
Владимир КУНИЦЫН
Случилось счастье - народ вышел на площадь! Пока не заговорил. Говорит не он, за него говорят. Разные и по-разному. Но одно хорошо точно: ощущение молчащего народа проходит. У нас ведь когда "народ безмолвствует", мурашки по коже начинают бегать: так он грозно умеет безмолвствовать. Многообещающе.
Надо сказать, что, хотя людей заманивают на разные площади и даже разбивают на колонны, как бы систематизируют, дробят по интересам, - всё это, конечно же, один и тот же народ. И вывели его на улицу не те, кто мелькает на возвышениях у микрофона, а общее, пока плохо дифференцированное, но нарастающее недовольство.
Это пока народ, у которого лопнуло терпение, и он показывает власти и себе самому, что недовольство его серьёзно. Что довели. Что хватит. Дальше так жить не хочется.