Литературная Газета 6379 ( № 27 2012)
Шрифт:
Кого Отец любит, того наказывает - эта библейская мудрость, может, и отвергается современной педагогикой, но по-прежнему очень точна в понимании природы человека. Сам я пришел в Церковь после тяжелейшей личной трагедии, и у многих сейчас дело обстоит именно так: увы, зачастую только сильное потрясение позволяет восстановить подлинную картину мира в нашем сознании. Представим себе не столь уж невозможную ситуацию: что-то случится в судьбе всего человечества такое, что резко ограничит необходимые для жизнедеятельности ресурсы и (или) сделает зависимость выживания от решения духовных проблем прямой и очевидной (потому что зависимость такая существует всегда). Тогда может оказаться востребованным накопленный веками опыт Православной Церкви, все учение Которой есть учение о достижении счастливой и радостной жизни (сначала на земле, а потом на Небе) именно на основе аскетики и возможности обходиться без потакания человеческим слабостям (что так часто, увы, делают христианские Церкви на Западе). Но почему тогда, могут спросить, не окажутся востребованными индуизм, буддизм или другие религии, тоже
Произойдет ли это, и когда, и в какой форме? Тут можно ответить коротко: Бог весть. Происходящее в мире сейчас еще пятьдесят лет тому назад тоже было весьма трудно себе представить.
Ах, эти православные, они хотят весь мир подчинить себе!
– может воскликнуть здесь кто-то. Волноваться не надо: каждый человек и каждый народ проживает на земле ту судьбу, какую он сам себе определяет. Делает ли одна и та же католическая вера одних поляками, а других - совсем не похожими на них итальянцами? Нет, скорее каждый народ выбирает из Божественного учения то, что он выбирает, и тем формирует свою судьбу. Господь никого не насилует: Он предоставляет всем свободу и, любя всех нас, смиренно ждет, когда человек сам откроет свое сердце для Него.
И вот тут мы подошли к главному пункту и в статье Ольги Бугославской, и в многовековой полемике христиан с остальным миром. Если ваш Бог есть любовь и если Он всемогущ - то как Он попускает страдания добрых людей и преуспеяние злодеев, и самое непонятное: как допускает Он смерть и муки невинных детей? Однако это аргументы, попытаюсь показать, не против существования божественного Промысла, а за него. Нарисованная Ольгой Бугославской картина свидетельствовала бы о действительно бессмысленном и жестоком устройстве мира (вернее, об отсутствии какого-либо устройства), если бы за пределами Земли и физического космоса была бы "Великая Пустота" - или "ужасающая пустота", по выражению Клайва Льюиса (астрофизики ведь уже доказали конечность материи, не ставя, как ни странно, при этом вопрос: каково же бытие за ее пределами?). Но представим себе, что Господь за каждый добрый поступок - или за "общее" доброе поведение - даровал бы всяческие земные блага, а за дурные и злобные дела тут же следовало бы наказание. Мир превратился бы в вольер для дрессировки крыс: пошел в правильную сторону - получи вкусный корм, в неправильную - вот тебе удар током. О какой свободе человека (а это главный дар Бога человеку и только от нас зависит, как мы воспользуемся им) мы могли бы тогда говорить? Однако Он - даже в очевидных случаях Своего вмешательства, в том, что мы называем чудом - всегда оставляет некий "зазор", позволяющий человеку все объяснить земными причинами: подействовали лекарства, кто-то вовремя предупредил об опасности, сломалась машина и потому не доехал до аэропорта, а самолет разбился) и т.д. То же самое, кстати, относится к доказательствам бытия Бога - если бы это можно было бы на земном языке доказать, или если бы Бог въяве предстал перед человечеством, то нам осталось бы лишь пасть ниц и рабски признать Его власть над нами. Ни о какой свободной любви и вере тогда не могло бы быть и речи.
Но абсолютная свобода предполагает и абсолютную ответственность. Адам и Ева не исполнили просьбу Бога: "А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь" (Быт.2:17), не исполнили и впустили смерть в мир. И большинство потомков их продолжали искажать созданный Богом и дарованный человеку совершенный мир, и только в этом причина всех происходящих на земле зол, бедствий и катастроф: все они порождены человеком и его деятельностью. Не говоря уже об очевидных случаях - болезнях, войнах, терактах и т.п., и землетрясения и наводнения включаются сюда - тому есть физические доказательства, не говоря уж о метафизических.
Не "безбожники компактно проживают в сейсмологических районах", как иронически пишет Ольга Бугославская, а район становится сейсмологическим от проживания безбожников. И это вовсе не обвинение в адрес японцев. Безбожники могли проживать совсем в другом районе. И здесь возникает новый вопрос - из тех многих, что поставлены в статье моей собеседницы: разве можно за грех одних наказывать других?
Непростая (и это не автокомплимент, а напротив) собственная жизнь научила меня во всех бедах, происходящих не только лично со мной (это-то не сложно), но и с окружающими меня людьми, искать причину именно в моих собственных грехах, ошибках и предательстве. И я всегда нахожу такую причину - ясную и очевидную. Думаю, и всякий более-менее честный перед собою человек может сказать то же. И, конечно, невыразимо больнее и невыразимо назидательнее для человека видеть, как страдает твой ближний по твоей вине, нежели мучиться самому (есть, конечно, и те, до кого Бог и так "достучаться" не может[?]). Становится ли при этом наш ближний, с которым произошло несчастье, "демонстрационным материалом"? Нет, ибо в его (ее) судьбе произошедшее было нужно для иного (бессмысленных
Для чего так устроен мир? Видимо, для того, чтобы люди поняли, что все они - действительно братья и сестры, действительно одно тело, во главе со Христом. Который мучается за всех нас, Которого каждый из нас мучил и мучает своими грехами, как больнее ран от гвоздей мучили Его насмешки и злые выкрики окружавших Его Крест: "Других спасал, а Себя Самого не может спасти! если Он царь Израилев, пусть теперь сойдет с Креста, и уверуем в Него" (Мф.27:42).
Непосильных испытаний тоже не бывает (думаю, Ольга Бугославская знает притчу о человеке, который пришел к Богу с жалобой на то, что его крест слишком велик и тяжел для него и после долгих поисков среди предложенных ему на замену выбрал-таки именно тот, с которым пришел). Бывает (и часто), что люди считают испытания, выпавшие на их долю, непосильными (причем так бывает отнюдь не с теми, кому выпали действительно тяжкие испытания). Но за этим обычно следует злоба на Творца и на весь им созданный мир, на всех окружающих, отчаяние, а порой и выданное самому себе разрешение на злые дела (раз уж так со мною - так уж я со всеми так!). И есть другой путь: оглядеться вокруг, увидеть, какие испытания выпали на долю других людей, помочь им, по возможности, и, попробовав осмыслить все, что с тобой произошло, попытаться сделать пространство своей души и пространство вокруг себя территорией, свободной от зла. Какой путь лучше? Но второй путь непосилен, невозможен, - могут сказать. И вот тут вспомним, что сказал Христос: "Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит" (Ин.14:12). Неужели Его вера в нас беспочвенна?
Собственно, всякий, дающий себе разрешение на совершение греха (а что такое грех, каждый в сердце своем знает), тем самым признается в недоверии к этим словам Христа. А самоубийцы добавляют к сему и хищение: нельзя распоряжаться тем, что тебе не принадлежит (а то, что жизнью человек обязан не только папе с мамой и не двум молекулам, которые почему-то решили соединиться в мировом океане, породив земноводных, уверен, догадывается каждый человек). Однако Церковь не запрещает молиться за самоубийц келейно, то есть у себя дома, и есть специальный день - накануне Троицы - когда можно молиться о них и в храме. Но если бы знала моя собеседница (а я думаю, знает!), скольких людей остановила перед самоубийством мысль о загробном наказании и запрете на отпевание (потому что о ближних в эти минуты думаешь меньше: если действительно любишь их, не станешь уходить)! Волна самоубийств среди молодежи, прокатившаяся недавно по России, не свидетельство ли того, насколько представления о сакральности жизни и смерти исчезли из сознания людей (похожее происходило в России в начале ХХ века и затем в тридцатые годы)?
Но вот, однако же, страдания детей, - как сказали бы герои Достоевского. Подумаем: возможно ли представить себе мир, в котором дети были бы избавлены от последствий зла, совершенного людьми? Надо было бы создавать некие резервации, отделенные - чем?
– от всепроникающего зла мира? И до какого возраста держать тогда детей в этих резервациях? До какого возраста дети должны быть ограждаемы от зла мира? До окончания срока невинности по церковным канонам (7 лет) или дольше? Конечно, всемогущий Бог мог бы устроить и это - но подумаем хотя бы о таком последствии: срок ограждения детей от зла и смерти истекал бы, скажем, к десяти годам. С каким ужасом ждали бы тогда десятого дня рождения родители и сами дети?
Но все это, повторяю, могло свидетельствовать только о зле или бессмысленности как основах мироустройства, если бы мир был замкнут физическими границами. Но жизнь наша на земле - очень ценная сама по себе! - есть начало, как бы подготовительные классы к будущей вечной жизни (это, кстати, можно понимать и в чисто "учебном" плане: кто-то заканчивает учебный курс быстро, а кого-то Учитель, милосердствуя, не отчисляет много десятков лет, все надеясь на вразумление; не говорю сейчас о тех, чья жизнь продлевается ради нас: "дабы они не без нас достигли совершенства", как говорится о святых в Евангелии - Евр.11:40). И вот там, на Небесах, все получают воздаяние по чистоте души своей, по вере и по тому, насколько познали они истину, будучи на земле (это то, что мы постигаем здесь, а как поступит в каждом случае Всезнающий и Милосердный Господь, нам не дано знать). И если бы безумно горюющие об утрате близких люди могли бы представить то счастье и блаженство жизни с Богом, которое испытывают сейчас и ушедшие в тот мир дети, и все, кто в жизни сей совершил хоть немногим больше добрых дел, чем дурных, их горе было бы меньшим; а ведь есть еще и такая действенная помощь ушедшим, как искренняя молитва - каждая из них услышана Богом. Но совершенно неправильно было бы думать, что праведникам и злодеям только на Небе достается справедливое воздаяние. Каждый из нас по тем редким мгновениям, когда он (она) находился в единении с Богом (как бы мы Его ни называли про себя) и с окружающим миром, может судить о том блаженстве и радости, в котором проводят свою жизнь на земле подлинные праведники (и которую может стяжать каждый из нас, если захочет!), и которую обретают люди в раю. И, напротив, по тем минутам, когда мы злы на всех вокруг, когда нас переполняют зависть, раздражение, ненависть, можем судить о тех, кто изо дня в день питается этими чувствами здесь и будет вечно существовать, мучимый отсутствием любви, там.