Литературная Газета 6397 ( № 50 2012)
Шрифт:
– А выездные сеансы не устраиваете? Сами не ездили по вузам - и необязательно творческим?
– Да, конечно! Как правило, это мои творческие вечера, на которых я показываю свои картины. В прошлом году в университете культуры состоялся показ моего фильма "Союзники. Верой и правдой!", и показ сам собой вылился в творческую встречу. В зале было всего человек двадцать пять, но вход-то свободный! Значит, пришли действительно люди, интересующиеся неигровым кино и тем, как работает сегодня документалист, какие перспективы у этого жанра... Мне было очень приятно общаться с этими ребятами - они внимали каждому слову, глаза горели.
–
– Меня приглашали. Полагаю, что если преподавать - нельзя это делать спокойно, совмещая с другой серьёзной работой. Надо не только свой профессиональный опыт передавать ученикам, но наизнанку себя выворачивать. Тот педагог, который сердце своё вынимает и препарирует его на лекции по режиссуре, не может потом идти и снимать гениальное кино. Не верю! Или одно, или другое. Или должен быть колоссальный перерыв для восстановления сил. Кредо настоящего художника - полностью отдаваться своему делу, только так и можно - это честный подход. Я точно буду себя наизнанку выворачивать и потом долго ничего не смогу снимать. А поснимать ещё хочется.
– На ваш взгляд, каковы перспективы - не только у самого жанра, но и для тех молодых людей, которые сейчас стараются овладеть профессией документалиста?
– Перспективы колоссальные! Почему в Америке так популярен нон-фикшн? Потому что это - непридуманное! Этим-то и ценно документальное кино. Это - правда. А если она к тому же преподнесена зрителю талантливым человеком, облечена в интересные, яркие образы, уже не просто документалистика, которая по природе своей близка к репортажу и широко представлена на ТВ, а уже неигровое художественное кино. На мой взгляд, такое явление до нашей молодёжи просто не донесено. В последние годы тенденции вообще развиваются в одну кем-то определённую сторону: от всего, что касается искусства, молодёжь уводят. Ей остаются информация, развлечения... В духовном плане это всё не лучшим образом воспитывает следующие за нами поколения.
– Вы говорите о правде, поданной посредством художественных образов. Но там и скрыта тончайшая грань, которую частенько ваши коллеги переступают, и получается либо жёлто-скандальный фильм, либо пропагандистский. Факты "подгоняются" - искажается реальность[?]
– Ни в коем случае нельзя искажать правду! Мы не можем в угоду каким бы то ни было, пусть и самым эффектным, художественным приёмам жертвовать правдой. Ведь то, что мы делаем, после нас остаётся. В том числе и по нашим работам потомки будут изучать историю. Значит, и правдой зачастую будут считать то, что расскажем мы. Не думаю, что многие сознательно, например, разрушают государственность. Просто очень много бывает неосторожно сказанных слов, совершено недодуманных действий...
– Люди, таким образом, сознательно зарабатывают деньги и имя.
– Да какие там особенные деньги в документальном кино! Я никогда не стану намеренно искажать правду, если только сам не буду в чём-то заблуждаться. По мере сил. Постараюсь.
– Мы живём в безответственное время.
– Абсолютно с вами согласен.
– Ответственность художника за результат своей работы, за влияние, оказанное его произведением на публику, сейчас возможна ли в принципе, актуальна по существу или это уже пережиток?
– Нет, не пережиток. И если режиссёры допускают ради эффекта ложь, то, по-моему, это говорит именно о том, что притупилось чувство ответственности. Всегда важно, что влечёт
– для меня ужасна. Хотя никаких случайностей не бывает. Но так или иначе посыла "соврать ради эффектного трюка или денег" у меня нет: вы мне заплатите, а я вам сварганю... Я ещё не сделал ни одной картины "на заказ", где пришлось бы переступать грань, о которой вы говорили. Продюсеры предлагают мне разные темы для будущих фильмов, но я берусь лишь за те, которые мне действительно интересны, в героев которых я могу влюбиться. Но были, на мой взгляд, и неудачные работы, хотя и они делались от сердца. Я убеждён - хочешь считать себя художником, работать безответственно не имеешь права. Это несовместимо: или ты "делаешь фокусы", или рвёшь душу.
– Русский путь - в чём он состоит?
– Это сохранение и просветительство. Сохранение - дань памяти нашим предкам, само по себе оно уже предполагает просветительство. Просветительство - наша ответственность перед теми, кто идёт следом.
Беседовала
Арина АБРОСИМОВА
Зачем был нужен НЭП
Зачем был нужен НЭП
Много лет эту ленинскую программу у нас трактовали как своевременный переходный период между Гражданской войной и форсированием индустриализации и коллективизации, как тактический манёвр вождя, ставший спасением для молодой советской республики и ещё более молодого Союза.
А потом на НЭП стали молиться. Как идеализировали НЭП в годы перестройки!
Тогда новую экономическую политику преподносили в качестве гениального ленинского замысла, вершинного в творческом наследии вождя. Мёртвой хваткой вцепились во фразу "Всерьёз и надолго!", которую в 1921 году произнёс нарком земледелия Валериан Осинский, прочивший НЭПу четвертьвековой срок - к ужасу товарищей. Ленин тогда ответил: "Я не такой пессимист". К тому времени он привык к ежемесячным резким тактическим манёврам, по ленинским ритмам три года - это уже "надолго".
У теоретиков перестройки выходило, что частный собственник с его инициативой был чуть ли не главной целью пролетарской революции. Кричащее противоречие, но оно в те годы мало кого смущало. Общество, утомлённое товарным дефицитом, видело спасение в переиздании НЭПа[?] "Разгром НЭПа" трактовали как преступление сталинизма.
Многие при этом лукавили: НЭПом хотели побить "командно-административную систему", Лениным - Сталина и Брежнева, чтобы, расшатав ситуацию, потом сдать в утиль и Ленина, и НЭП.
Но некоторые и впрямь верили в НЭП как в "норму жизни", к которой следует стремиться. Скажем, писатель Анатолий Рыбаков, который, в отличие от других запевал перестройки, никогда не отказывался от Ленина и Октября, не принял гайдаровские реформы, а о НЭПе вспоминал неизменно идиллически: "За два года всё неузнаваемо изменилось. За два года! Отменили продуктовые карточки. На Арбате открылись частные магазины. Было всё!.. Страна, разрушенная за семь лет войны белыми, красными, зелёными - какими хочешь, - оправилась в считаные месяцы, восстанавливалась, поднималась".