Литературная Газета 6400 ( № 2 2013)
Шрифт:
Когда-то давно, читая книгу академика Михаила Арнаудова "Психология литературного творчества", я выписал такую его мысль: "Помимо ясного "значения" слова, немалая тяжесть приходится и на чисто физиологический его тембр, так что высота и другие качества тона, каким произносится слово, могут приобрести гораздо более значительную ценность или выразительность, чем представление, связанное с ним[?] Недооценивать или игнорировать роль этих "подсознательных" воздействий - значит не улавливать настоящего характера языка вообще и не в меньшей мере
Именно эти слышимые нами в стихах звук, тембр, качества тона воздействуют на наши чувства прежде всего, а не голая мысль сказанного. У Николая Дмитриева всё это есть. Поэтому порой нам достаточно вспомнить одну его строчку - и всё стихотворение оживает сразу в душе. Многие читатели благодарны Николаю за его неравнодушие к судьбам людей, брошенных в горнило так называемых реформ. Стихов на социальные, скажем так, темы у него много. А у кого их в эти годы мало? Стихи протеста[?]
Москва. 1999 год
Свобода слова, говоришь,
И всяческой приватизации?
Москва похожа на Париж
Времён фашистской оккупации.
Пусть продают кругом цветы,
Пусть музыка и пусть движение -
Есть ощущенье срамоты
И длящегося унижения.
Есть призрак русского маки!
Ни в чьи глаза смотреть не хочется.
Лишь подлецы и дураки
Не знают, чем всё это кончится.
Таких примеров можно приводить много. Но вот что, мне кажется, стоит отметить особо. Перечитав огромный том стихов "Зимний Никола" в эти дни, я увидел, как из года в год идёт усиление основного мотива, доминанты творчества Дмитриева - человек мается в этом, в т а к о м мире. Он мается и от несовершенства мира, и от своих грехов, и от того, что родина погибает, и от того, что на своём веку "никого я не сделал счастливым"[?] Это близко к тому, о чём писал Александр Блок: "Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?[?]"
Это честный пронзительный взгляд на жизнь, на себя. Но поэт не может не искать выхода к свету. Некой опоры. У Николая этим светом и опорой стали отец-фронтовик, герои Отечественной войны, например, подольские курсанты. И в мучительных раздумьях о судьбе страны он переходит на веру:
В то, что не воскреснет Русь, - не верь,
Копят силы и Рязань, и Тверь.
Я-то вижу, какие силы копит моя родная Тверь[?] Печально глядеть. Но тоже хочется верить.
Человек мается[?] Земная жизнь - юдоль страданий.
Знала ли что? Или в Бога ты верила?
Что там услышишь из песен твоих?
Чудь начудила, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых...
А у Коли такие строки:
Силы есть для жизни, для стиха,
Не сметёт вовек ни Чудь, ни Мерю, -
В то, что не воскреснет Русь, - не верю,
Не возьму я на душу греха.
При явном сближении блоковской и дмитриевской "маеты" мы видим, что к вере, к вере устремляется Николай. Пока к вере абстрактной. Но за ней - и вера религиозная.
Как когда-то писал Михаил Лобанов о Николае Рубцове: от родной земли он шёл к Вифлеемской звезде - этот же путь проходил и Николай Дмитриев. Замечательный наш современник. Русский поэт на все времена.
Геннадий ИВАНОВ
Из неопубликованного
Из неопубликованного
Николай ДМИТРИЕВ
* * *
Пускай ты о родине плачешь,
За эту минуту на ней
Богатые стали богаче,
А бедные стали бедней.
И нет ремесла бесполезней,
В потёмках грызя карандаш,
Склоняться над светлою песней
Среди небывалых пропаж.
Но ты почему-то не веришь,
Что плакали те соловьи,
И прежнею мерою меришь
Паденья и взлёты свои.
И в сорок умеешь, как в двадцать,
По страшному зову судьбы
С тетрадкой своей расшибаться