Литературная Газета 6423 ( № 29 2013)
Шрифт:
Даже сложные комбинированные вакцины из 4–6 компонентов, направленных против разных инфекций, в рамках доз и схем, регламентированных инструкциями, не вызывают угнетение иммунитета.
• Государство использует вакцинацию как прикрытие для масштабных испытаний новых лекарств.
Чтобы управлять эпидемиологической ситуацией, необходимо привить не менее 70% населения, проживающего в очагах инфекции. Для гриппа – это территория всей страны. Именно поэтому без масштабной плановой вакцинации населения не обойтись.
• От народа скрывают истинное число случаев побочного действия
Вероятность осложнения от вакцины в тысячи раз меньше, чем опасность осложнения от болезни. Вакцинирование можно сравнить с полётом на самолёте. Есть вероятность аварии. Но при этом самолёт остаётся самым надёжным видом транспорта.
• Живая вакцина против кори, паротита и краснухи вызывает у детей аутизм...
Подобные утверждения (после тщательной проверки, в т.ч. ВОЗ) признаны несостоятельными: причинной связи с появлением патологии не обнаружено.
• Нет смысла прививаться от гриппа, ведь вирус каждый год мутирует...
Действительно, для предотвращения эпидемии гриппа людей надо прививать до наступления зимы, когда эпидемический штамм ещё точно не известен. В сборе информации участвуют 112 национальных центров в 83 странах мира. И даже если прогнозы не верны, вакцина всё равно «работает», облегчая ход течения болезни.
• Нельзя прививать аллергиков и астматиков.
Прививки противопоказаны только тем, у кого возникли тяжёлые аллергические реакции в ответ на введение предыдущей дозы вакцины, а также страдающим аллергией на куриный белок и другие компоненты.
«Отличие лжи от истины»
Евгению Богату, писателю, публицисту, одному из самых известных литгазетовцев, возрождавших на страницах "ЛГ" в 70-80-х жанр судебного очерка, 16 июля исполнилось бы 90 лет.
В 85-м, когда гул наступающих перемен в нашей стране ещё не был отчётливо слышен, Евгений Богат ушёл из этой жизни (в 62 года) в другую жизнь. В жизнь памяти. Оставив нам, живущим в поверхностной, иссушающей душу суете, груду книг, сотни судебных очерков и философских эссе, пропитанных тревогой за то состояние нашего общества, которое сейчас взорвалось явлением откровенного аморализма... Фактами дичайшего произвола и чиновного воровства, доходящего в своих масштабах до безумия... Душевной глухотой, исключающей необходимый в обществе диалог, – глухотой, провоцирующей вражду, мстительность и даже – разухабисто – купеческое рукоприкладство поссорившихся в прямом эфире ТВ бизнесменов.
Сейчас, листая книги Евгения Михайловича Богата, я ещё раз убеждаюсь: он это предчувствовал. Его томило это предчувствие. Именно этим предчувствием продиктованы его очерки и философские эссе. Он всматривался в драматические ситуации своего времени, видя в них то, что в будничной спешке не замечали другие. И торопился рассказать об увиденном. Предупредить. Заставить читателя вместе с ним, автором, выбрать в сплетении жизненных троп путь, ведущий к духовности. К содержательному – человеческому! – образу жизни.
Сюжеты, избираемые им, оставались, казалось бы, в сфере почти бытовой. Вот в суде, рассматривающем спор о наследстве, сын говорит неправду о недавно умершем отце, объявляя
В те годы меня угораздило (в августе 80-го) стать в «Литгазете» заведующим отделом коммунистического воспитания (переименованного затем в отдел морали и права). Это был Отдел Золотых Перьев (Аркадий Ваксберг, Ольга Чайковская, Александр Борин, Юрий Щекочихин, Лидия Графова, Нелли Логинова). Среди них Евгений Михайлович был старшим – не столько по годам, сколько по моральному авторитету и изощрённому писательско-публицистическому мастерству. Мэтр! Автор книг, одни заголовки которых уже многое говорили о нём: «Чувства и вещи», «Вечный человек», «Бескорыстие», «Что движет солнце и светила»...
Я замечал: в его присутствии все становились сдержаннее. Деликатнее. Так же непроизвольно он влиял на своё окружение в качестве секретаря правления Московской писательской организации, где был председателем совета по очерку. Как заведующий я был обречён на роль первого читателя его текстов. И слегка волновался, обнаружив в каком-то абзаце неясность. Шёл объясняться – к человеку старше меня на два десятка лет, к писателю, чьи книги читал и любил. И он, без тени улыбки и снисхождения, кивал, поощряя меня. Говорил: ведь если даже хотя бы единственному читателю в статье что-то непонятно, значит, автор здесь заторопился, не доведя фразу до предельной ясности. И – правил текст.
Двигался он по коленчатым коридорам редакции неторопливым шагом – высокий, сутуловатый. Глядя куда-то мимо, кивал встречным головой, увенчанной пышной, серебристой от седины шевелюрой. Всегда немногословен. Нет, не из-за заносчивости (нелепо такое даже предполагать!). Из-за погружённости в свою необъятную тему: человек и судьба, подлинные и фальшивые ценности жизни, её высший смысл. Казалось бы, до этих ли скребущих душу размышлений тогдашнему читателю «Литгазеты», замученному бытовыми проблемами – продуктовыми очередями, жилищной теснотой, тощенькой зарплатой?! Но на статьи Евгения Богата из соседнего отделения почты приносили мешки откликов! Телефон в день его публикаций разрывался от междугородних звонков – взбудораженные читатели хотели высказать лично автору своё мнение. Причём немедленно!
Оказывается, проклятые вопросы бытия донимали в те годы не только живущих в столице «высоколобых умников», но и думающих интеллигентов российской провинции, для которых эти публикации были глотком свободы... Свободы от сиюминутных, подавляющих мелочной расчётливостью, интересов... Освобождением от догм и химер, внедрённых в массовое сознание казённой пропагандой.
Я листаю подаренную им в апреле 83-го книгу «Четвёртый лист пергамента – повести, очерки, рассказы, размышления». С дарственной надписью: «И.Н. Гамаюнову – соратнику по творческому цеху...» Вот несколько цитат оттуда.