Литературная Газета 6424 ( № 30 2013)
Шрифт:
– Давайте спроецируем это на политическую повестку дня. Что получится?
– Давайте попробуем. Левый консерватизм отвергает эксплуатацию большинства народа его мнимой «элитой». Это касается хозяйственной жизни в той же мере, в какой и культуры, нравов и мнений. В справедливой стране не может быть бедняков и миллиардеров, но могут быть разные уровни дохода. Защита государством личной и частной собственности отнюдь не означает свободы капитала, а рыночная экономика – не означает рыночного общества. В справедливой стране невозможны такие явления, как сокращение пенсий, платное образование и здравоохранение, оскорбление народной памяти (истории) и религиозных
– Понятно. А кого бы вы назвали историческими противниками левого консерватизма?
– В Германии 1930-х это были нацисты. Они пытались привлечь идеологов немецкой «консервативной революции» на свою сторону, как и многих других, но, разумеется, просчитались. В России начала XX века это большевики. Они увлекли крестьянскую массу обещанием земли, а потом уничтожили как класс в ходе коллективизации. А сегодня это либералы и коммунисты. В некоторых ситуациях они на удивление легко находят общий язык. Например, в борьбе против строительства храмов.
– Либералы тоже?
– Либерализм прямо противостоит христианской традиции. Поскольку исторически либерализм основан на идее тотальной конкуренции, то есть выживания сильнейшего. Иными словами, здесь дарвиновский естественный отбор переносится из животного мира на общество.
– Культивирование животного сознания?
– По сути, да. Именно поэтому в основе либерализма лежит отрицание всех высших ценностей, кроме свободы – таких как патриотизм, религия, героическое прошлое народа, национальные традиции, солидарность, взаимопомощь, традиционная семья. Эти ценности отрицаются как якобы тоталитарные.
– Почему?
– Это отрицание следует из аксиомы: никакая ценность не может быть выше, чем её рыночная цена. Это постулат господствующей сегодня идеологии – рыночного фундаментализма. Приверженность внерыночным ценностям современный либерализм стремится объявить «тоталитарными комплексами», отклонением от социальной нормы. Это манипулятивная технология.
Другая технология – культивирование в обществе искусственных различий. Такое общество не способно быть солидарным и единым. А значит, не может сопротивляться никакой тирании. Реальная демократия из такого общества испаряется. Рыночная экономика порождает рыночное общество – статусное потребление, товарный фетишизм. Мир поделён на зоны – «золотого миллиарда» (центра) и его экономических колоний (периферии). Происходит постоянный вывоз капитала от окраин к центру. Например, таким способом: товары производятся за гроши в странах третьего мира, но продаются на дорогих рынках Запада. Прибылью никто не делится. В таких условиях «модернизация» есть не что иное, как вечная зависимость.
В последнее время либеральный истеблишмент стремится привести к единому рыночному знаменателю такие общественные институты, как религия, семья, отношения полов. Отсюда принудительная секуляризация, ювенальные технологии и узаконивание однополых браков. Вполне тоталитарная практика.
– Вы считаете, что за левым консерватизмом будущее?
– Да. Думаю, в ближайшее время социальные и консервативные ценности выйдут на сцену в новом качестве. Их соединение естественно для России, а остальные идеологии исчерпали себя в ходе постсоветского политического спектакля. У нас есть возможность исправить ошибки прошлого. Левоконсервативный путь – это и есть работа над ошибками в национально-историческом масштабе.
Зёрна традиции нужно уметь различать среди хаоса даже в самые губительные для народа периоды. Выплёскивать
– А конкретнее?
– Мы, бесспорно, отвергаем корпоративизм советской партийной касты и её либеральных наследников. Но мы готовы защищать ценности и навыки советских людей, познавших выгоды социального государства. Презрительное именование их «совками», «недочеловеками» – возмутительно.
Приобрести книгу можно в магазине «Москва», Тверская, 8
Мифы недавних лет
В. Мухачёв. Приватизация России, или Игра без правил: к дискуссии о прошлом в преддверии будущего.
– М.: 2014.–217 с.– Тираж не указан.
Легенды о том, что приватизация создаст в России класс эффективных собственников и обеспечит прогресс экономики и общества, казалось бы, остались в прошлом. Сегодня мало кто вспоминает об этом. А зря. Это один из тех краеугольных камней современной российской экономической системы, на которых держится всё её здание.
Именно в силу этого книга Мухачёва крайне своевременна. Она не просто честно говорит о прошлом и о преступлениях, совершённых тогда лицами, неслучайно названными в народе "прихватизаторами". Она показывает логику развёртывания противоречий СССР, которые сделали возможными эти преступления, и доказывает, что, во-первых, были и альтернативные пути. Но они, во-вторых, не были реализованы в силу того, что ельцинско-гайдаровско-чубайсовская модель регресса нашей страны – не случайность, а последовательное воплощение в жизнь реальных политико-экономических интересов разлагавшейся партийно-государственной номенклатуры и теневых дельцов, помноженных на мифологическое сознание советской интеллигенции эпохи конца 1980-х.
И о том и о другом важно говорить именно сегодня, ибо в этом ключ к пониманию нынешних противоречий нашей страны, ключ к поиску альтернатив той модели стагнации, которая сохраняется до сих пор.
Начнём с экономических интересов. Давайте задумаемся, как могли лица, обладавшие остатками партийно-государственной власти (ельцины и Ко) или теневыми состояниями, насчитывавшими тогда едва ли десяток миллионов – не миллиардов, как ныне! – долларов, в течение нескольких лет стать собственниками металлургических, нефтяных гигантов, где один металлолом стоил миллиарды? Как они могли лишить этого состояния 150 миллионов россиян? Как они могли стать в течение едва ли десятилетия собственниками состояний в десятки миллиардов долларов?
Для решения описанных выше задач алчущей миллиардов постсоветской «элите» нужно было, во-первых, обесценить огромное экономическое богатство СССР. Во-вторых, лишить средств подавляющее большинство населения, поставив тем самым его в положение, когда любой символ собственности человек будет вынужден обменивать на хлеб и молоко для детей или водку для забвения. В-третьих, нужно было создать политико-идеологическую систему, в которой реальный протест против этого ограбления по-русски будет невозможен, а если возникнет – кроваво подавлен (что и произошло 20 лет назад, осенью 1993-го, когда первый демократически избранный парламент РФ был расстрелян из танков). Именно это и было сделано в нашей стране. И Мухачёв очень интересно и содержательно пишет о многих из этих процессов, что принципиально важно.