Литературная Газета 6433 ( № 40 2013)
Шрифт:
НАЗАД В БУДУЩЕЕ
– На недавнем заседании Совета по культуре и искусству при президенте РФ ваше выступление было одним из самых ярких. Вы сказали, что государству выгодно поддерживать культуру. Но можно ли её сделать рентабельной?
– Вкладываться в культуру дешевле, чем ликвидировать последствия глобального бескультурья, – по-моему, это очевидно. Но речь идёт исключительно о культуре, способной сформировать ту самую «идеологию национального развития» – помните речь Путина на Валдае? Нужен госзаказ на то, что человека делает лучше, а толпу превращает в народ. Вопрос стоит так: нам выгодно, чтобы Россия вообще сохранилась на карте мира? Понятно, что такую выгоду на хлеб не намажешь и сразу в карман не положишь. В этом смысле наши
– Вас часто упрекают в «советизме». Что такое советское в вашем понимании?
– То, откуда мы родом. Советское – это фильмы, песни, книги, в том числе и великая детская литература. Советское – это ряд установок, которые из нас, выросших в СССР, вытравить просто невозможно. Например, из меня невозможно вытравить довольно глупый по нынешним временам интернационализм. Я прекрасно знаю криминальную статистику, знаю, сколько преступлений совершают в Москве приезжие, предоставляю в нашей газете площадку людям, которые довольно резко высказываются по национальной проблеме. И тем не менее не могу воспитать в себе злобу по отношению к гастарбайтерам или приезжим с Кавказа. Для меня это всё равно – гости… Что такое советское? Это память об империи. Вы сказали, что газета у нас державническая, и это правда. Мы интересуемся в равной степени и Российской империей, и советской. Но вторая нам ближе, поскольку мы сами, а также наши родители, бабушки и дедушки жили именно в ней. Нас возбуждает имперский дух. Ощущение мощного, уважаемого государства. Никто не говорит, что в СССР всё было идеально, что надо просто вернуть всё назад, но оголтелый антисоветизм кажется мне вещью чрезвычайно вредоносной. Он разъедает связи между поколениями. Между теми, кто зачастую живёт под одной крышей и составляет одну семью.
– А вам не кажется, что сейчас наметился некий поворот в сторону советского? Не только в политике, но и в искусстве. Не происходит ли «перекормки» населения этими ностальгическими пирожками?
– Поворот очевидно происходит, но до «перекормки», по-моему, далеко. Наконец-то голодных людей начали кормить хоть чем-то. Другой пищи за последние двадцать пять лет, к сожалению, не наработали. На том духовном дне, где мы оказались, кроме советского наследия, народу предложить нечего. То же самое православие, которое начало очень мощно возрождаться ещё на закате СССР, в последнее время оклеветано и запачкано очень грамотным чёрным пиаром. Раздуваются скандалы по поводу часов патриарха или церковных «мерседесов»… Никогда не поверю, что охаивание Церкви не носит заказного характера.
– А зачем священнику часы дорогущие или автомобиль?
– Когда нецерковные люди начинают рассуждать о церковных делах, получается достаточно наивно. Если к нам в редакцию сейчас зайдёт человек с улицы и начнёт спрашивать: «А зачем вам такие компьютеры, а зачем вы столько бумаги переводите?», придётся его выставить восвояси, потому что он в нашем деле ничего не понимает. И с Церковью такая же ситуация. Как правило, автомобили и часы – это подарки прихожан. А прихожане разные бывают, в том числе и состоятельные. Отец Иоанн Кронштадтский, впоследствии причисленный к лику святых, принимал дорогие подношения и пользовался ими, не придавая этому никакого значения. Нам не приходит в голову, что священнику может быть всё равно, что ему подарили – «мерседес» или «жигули». Ехать-то надо. И не по своим делам – зачастую. По нашим.
– Но предпочитает он всё-таки «мерседес»…
– Не обязательно. Могу судить по личному опыту: мне многократно встречались удивительные священнослужители. Скромные, самоотверженные, умницы и труженики. Тем обиднее, что при таких людях православие не смогло стать идеологией современной России. А без идеологии русскому человеку жить нельзя. Вот и возвращаются рудименты советских времён: школьная форма, «Герой труда», «Воин-спортсмен»... Хорошо бы только не заниматься тупым копированием, сделать выводы из той плачевной
– Тем не менее, даже будучи интернационалисткой, вы не можете отрицать очевидных фактов – того, например, что дружбы народов, о которой столько говорили, давно и в помине нет.
– Её и быть не может. Хотя бы потому, что Москва нашего детства была преимущественно славянским «блюдом» с пикантной «приправой» гостей, придающих ей особый аромат. А когда приправы кладут больше, чем мяса, вы это есть не станете. Сейчас как раз такая ситуация – несъедобная. Мы идём по московским улицам и видим, что славянские лица уже в меньшинстве. Это утомительно для глаза. Это тяжело для психики. И я не понимаю, почему у нас так долго не было национальной политики – никакой.
– Так надо, наверное, спросить у тех, кто за это отвечает. То есть у властей.
– Наша газета задаёт эти вопросы постоянно. Мы хоть и взяли пафосный слоган «Духовное пространство русской Евразии» и часто подчёркиваем историческую многонациональность нашей страны, но довольно жёстко пишем об этой проблеме. Мирное сосуществование кого бы то ни было с кем бы то ни было возможно только на основании определённых договорённостей. Мы живём вот так, это наша земля, тут такие правила. Если они не соблюдаются, может произойти взрыв. Я всё-таки думаю, что там, где надо, наши материалы читают. А если буду думать иначе, то перестану понимать, зачем мы здесь вообще собрались...
БОЛЬШОМУ КОРАБЛЮ…
– Собрались вы для того, чтобы выпускать газету. А правда ли, что вас финансирует Михалков?
– Мы получаем средства из нескольких фондов. К некоторым из них действительно имеет отношение Никита Сергеевич Михалков.
– Он каким-то образом влияет на политику редакции?
– Нет. Никто из наших учредителей в создание газеты не вмешивается. Все они занятые люди и просто не стали бы поручать газету команде, нуждающейся в постоянном контроле. Если возникает конкретный вопрос, находим общее решение. А так, тот же Михалков читает «Культуру», получая её по пятницам, как и прочие наши подписчики. Другое дело – мы достаточно давно знакомы, и я слишком уважаю Никиту Сергеевича, чтобы испортить дело, которое мы начали вместе.
– Но вот если представить, что финансирование вдруг прекратится... Сможете выжить, остаться на плаву?
– Я уже признавалась, что достаточно амбициозна. Поэтому «выживание» меня не устраивает. Даже задачу так формулировать не хочу. Вектор развития страны меняется в лучшую сторону, и трудности патриотических СМИ – верю – остаются в прошлом. Мы сейчас, что называется, в тренде. И надеюсь, если инвесторам станет совсем уж туго, государство придёт на помощь. У нашей газеты есть чёткая позиция. Мы верим в то, о чём пишем. От нас много пользы.
– Следовательно, мечтаете о дальнейшем расширении, увеличении тиража?
– Как вы понимаете, тираж – это большие финансовые затраты. Не зря некоторые издания отказываются сейчас от бумаги и начинают выходить исключительно в интернет-версиях. Фактически это означает смерть газеты, превращение её в информагентство. Я с гордостью могу сказать, что мы делаем самую красивую газету в стране. Каждый номер задумывается как произведение искусства, режиссируется, шлифуется. Это дорогое удовольствие. И всё-таки мы работаем с регионами, будем открывать пункты печати. Первый появится в Омске. Надеюсь, газета будет широко присутствовать в Сибири. Потом займёмся югом. Губернаторы, когда видят «продукт», идут нам навстречу. Но изначально, конечно, приходится бороться со стереотипами. Само слово «культура» – инертное, скучное. Прекрасно понимаю, что нормальный человек, увидев в киоске неизвестную газету под названием «Культура», скорее всего, покупать её не станет. Он же примерно догадывается, что там внутри. Мы даже слоган сочинили: «Газета «Культура»... Не то, что вы подумали!»