Литературная Газета 6439 ( № 46 2013)
Шрифт:
Играется лишь четвёртый акт с использованием предыдущих текстов. Многих горьковских участников нет, нет Васьки Пепла и всех Костылёвых. В центре длинного стола с пустеющими и увеличивающимися в числе бутылками водки – Сатин, Барон, Актёр, не все, немногие. Исполнители, замечательные актёры Даинюс Гавянонис, Дарюс Мяшкаускас, Дарюс Гумаускас, а ещё Настя Расы Самуолитс, Квашня Неле Савиченко в абсурдном, экзистенциальном по выбранному режиссёром Оскарасом Коршуновасом жанре, в очищенном от быта пространстве, но с абсолютным психологическим погружением в характеры по Станиславскому, с полной отдачей, самоотверженно, беспощадно, жёстко играют своих героев. Те на дне. Их удел – лишь пьяное беспамятство. Хотя на очень откровенном обсуждении спектакля Дарюс Мяшкаускас сказал: «Мы
А потом свой спектакль играли красноярцы, режиссёр Олег Рыбкин. «Варвары» стильные, красивые и тоже очень «горькие». Красивые женщины маются в отсутствие любви: ну где найти достойный объект для поклонения и верности Надежде Монаховой (Анна Домникова). Споили, развратили мальца Гришу – Ивана Янюка. Приехало «вороньё», новые русские... И прежних-то ценностей не осталось, разрушены и новые, где «бал правят» деньги, заведомо несут лишь опустошение и уничтожение. Что же всё-таки выше: нравственность или знания? Как сильному остаться добрым? Не придумало за сотню лет человечество ответов на мучительные вопросы, поставленные великим земляком-нижегородцем.
К сожалению, не очень удались гостям образы «разрушителей» – Черкуна, особенно Цыганова (артисты Дмитрий Корявин и Яков Алленов); размытым, сглаженным оказался конфликт новых и старых русских, который мог бы стать сегодня особенно актуальным, узнаваемым. Горький писал об особой русской жестокости, и, может, её тут и недоставало.
Был милый скромный спектакль про Железновых-Громовых режиссёра Семёна Лосева с очень женственной Вассой – артисткой Людмилой Оршанской из Севастополя, чуть сентиментальной. Здесь Сергей Петрович – муж Вассы, которого она всё-таки заставила «выпить порошок», не ненавистный ей злодей, а несчастливая любовь всей жизни, он живьём является перед смертью, она уходит к нему... Такой спектакль...
Была откровенная неудача томичей – спектакль «Старик». Тоже ведь поразительно современная горьковская мысль о том, как опустошает, уничтожает человека жажда мести, «застит» глаза, душу, как ненависть мешает людям жить на земле. А центральный исполнитель и проводник авторской идеи – Старик (артист Валерий Козловский) был картинен, поверхностен и однокрасочен. Его противостояние с жертвой, промышленником Мастаковым (Геннадий Поляков) явно не удалось в спектакле.
Каким же сложным, противоречивым и талантливым был внутренний мир самого Горького! Как трагичен был его собственный путь от «Буревестника» до «Несвоевременных мыслей», вместе – дружба с Лениным... с Чеховым... соцреализм... Клим Самгин... трагические пьесы... конец жизни запертым Сталиным в московском особняке... Пропавшие архивы его... Непростая посмертная судьба его произведений... Недавний виток очередного забвения и – снова на родине. Снова в моде!
А спектакль омичей «Дачники» знаменитого и сохраняющего десятилетиями свою славу и репутацию омского театра был снова праздником. Не новый спектакль, ему уже десяток лет, он показывался по миру, удостоен многих наград. А здесь снова оказался уместным и в радость.
Рискованное решение, шокирующие мизансцены... В музыке – Верди «Травиата» и... Гарик Сукачёв «А за окошком месяц май», и все в причудливом соединении. Жажда жизни и любви, какой томятся чуть ли не все герои, и ничего не удаётся, не совершается. Прелестная Варвара – артистка Екатерина Потапова всю жизнь мечтает встретить любовь своей юности, и вот он появляется – облезлый, усталый, циничный литератор Шалимов – Евгений Смирнов. Какая уж тут любовь... Адвокат Басов в замечательном исполнении Валерия Алексеева не может скрыть внутреннего непокоя, тревоги. Секс вместо любви. Неутихающие тревоги, разъедающие сомнения, у всех героев никакого мира с собой. Да, я обыватель, – пытается оправдаться перед другими Басов. А почему любой из нас должен оправдываться? И почему обыватель – это плохо? Прожить свою краткую жизнь легко и счастливо – почему же мы все так несовершенны и несчастливы, что не можем этого сделать?
Спектакль сложный, неоднозначный. Блистательно разнообразна
Просто побыть на земле, не пачкая её, не загрязняя, творя любовь и добро – это ли не задача для всякого живущего? Кажется, не слишком-то и сложная. А не получается! Об этом сокрушается Алексей Максимович Пешков – Максим Горький. А его подробная и ёмкая программа потребительства, изложенная «дачником» Сусловым, временным на земле человеком, артист Михаил Окунев, так тесно переплетается с образом мыслей и жизни нынешних «русских», новых, да нет, их уже видел и так описал Горький, что старая пьеса по-прежнему, по-снайперски попадает в цель.
Сейчас, очевидно, определилась и всё больше завоёвывает сцены тенденция переделывать пьесы, создавать новые тексты по мотивам, редко улучшая их, чаще уродуя и искажая смыслы. Даже в жанровых определениях вместо скромных горьковских «драм», но таких многомерных и тщательно сделанных, появились «русская кадриль...» «предчувствие беды...» «игры для мужчин и женщин»...
Но самое тревожное – внутри пьес и спектаклей. В питерском «по мотивам «На дне» в постановке именующим себя учеником Г.А. Товстоногова режиссёра Льва Эренбурга обитателей ночлежки трудно отличить одного от другого. Троих голых выстраивает режиссёр на сцене, а четвёртый комментирует: ну вот, а вы говорите, что все равны (?!). Совокупляются на сцене все, не только Василиса с Васькой, но и Лука... с умирающей Анной.
Действие явно происходит в палате для буйнопомешанных, в сумасшедшем доме. Всё, что происходит, – предмет забот психиатров, медицины, не театра. Но сами создатели в пояснительном тексте к программке пишут, что всё у них «оборачивается историей общечеловеческой, почти философской, исполненной страстным призывом к свободе и свету»... Этот вечный разрыв между намерениями и воплощением[?]
Наверное, им верят, не видя самого спектакля, к примеру, хозяева «Золотой маски», номинируя на награды, да и некоторые специалисты, превознося их как новаторов. Да ведь и приёмы-то, ими употребляемые, давно все виданы-перевиданы: кровь – красная краска... – давнишние европейские «зады». Безобразное пьянство на сцене, они ещё и наркоманы теперь, уродливые животные совокупления, некрасивые голые тела, патология – неужели это теперь призывает «милость к падшим»?! И бесконечные задницы, панталоны, штаны снимают, надевают, застёгивают, расстёгивают...
А ведь так проще... Поди-ка докопайся до горьковских глубин, трудно! Эпатировать, шокировать, исказить, напугать – авось и прослывёшь новатором... И нет на манер общества охраны памятников защитить литературу, а писатели с того света этого тоже не могут сделать.
Особенное значение сегодня приобрели горьковские пьесы об интеллигенции. К ним снова обратились театры, фестиваль. С кем вы, мастера культуры? Как нужны своему народу? К сожалению, не очень удался спектакль режиссёра Владимира Туманова «Дети солнца» в петербургском Театре на Васильевском. Поначалу резко заявили тему органической злобы соседа, слесаря Егора (Игорь Бесчастнов) к учёному Протасову (Евгений Леонов-Гладышев) а потом пропели, протанцевали, прокричали её и вовсе отказались от столь необходимой спектаклю финальной сцены избиения интеллигента. Это сегодня-то, когда фашиствующие молодчики, ненавистники, как и в тревожные предреволюционные годы начала века, снова выходят на улицы и убивают. Как же нужны горьковские пьесы, но в талантливом профессиональном воплощении. Лучше других удались и запомнились сцены Чепурного с Лизой – артистов Юрия Ицкова и Светланы Щедриной. Воистину, только любовь может спасти мир.
Закрывал фестиваль спектакль хозяев – «Мещане». Любимая их пьеса, девятая постановка её на сцене театра Вадима Данцигера. «ЛГ» уже писала о нём. Хороший, умный, добротный спектакль с замечательным актёрским дуэтом Сергея Блохина и Тамары Кирилловой – четы Бессеменовых. Они оба и получили один из двух главных призов фестиваля имени другого земляка Евгения Евстигнеева. Второй фестивальный приз имени Николая Левкоева уехал в Вильнюс к Сатину – Даинюсу Гавянонису. Некоторые лучшие участники получили дипломы, мне довелось быть в составе жюри.