Литературная Газета 6473 ( № 30 2014)
Шрифт:
– События, произошедшие в России в феврале 1917 года, не явились последствием только войны, но они, несомненно, оформились, вызрели именно в недрах войны – и на фронте, и в российском обществе. Первая мировая в итоге привела к двум революциям, выходу России из войны, Брестскому миру, братоубийству Гражданской войны.
В Италии и Германии тоже пережили очень серьёзные последствия. Вы отметили выход на историческую сцену большевизма и фашизма. Можно добавить ещё и национал-социализм, который тоже заявил о себе после мировой войны. Например, у Леона Дегрелля есть книга, которая так и называется Hitler: born at Versailles («Гитлер: рождённый в Версале»). Правда, тут есть определённая «ловушка», когда возникновение национал-социализма выводится только
Отмечу и такой важный момент. Не отрицая ответственности своей страны, германские историки всё чаще пишут, что в развязывании Первой мировой виновна Сербия, а соответственно и Россия, которая не проявила должной, как им кажется, уступчивости в отношении Австро-Венгрии и Германии. Есть и такая позиция – вина за начало Первой мировой делится между всеми активными её участниками, что, кстати, отвечает и традиционным представлениям советской историографии.
Далее, у западных историков можно встретить мнение о необходимости Сербии и России[?] покаяться. Дескать, все «цивилизованные» государства покаялись за различные «грехи» ХХ века, а Россия – нет. Но если начнёшь каяться за один «грех» (реальный или мнимый), потом припомнят (или придумают) множество других, превратят в «страну-изгоя», задавят санкциями и т.д. Всё это, включая обвинения Сербии в развязывании мировой войны, сопровождается в наше время намёками или прямыми ссылками на текущие политические события, ситуацию с Крымом, «угрозу третьей мировой», которая, мол, исходит от «империалистических» устремлений России, и тому подобное. России опять же предлагают покаяться, отказаться от «имперских замашек»...
– Всё знакомо! А как же научная объективность и доказательность!..
– Стремление европейских историков представить Первую мировую войну так, чтобы минимально уязвить национальные чувства сограждан своего государства, понятно. В итоге то, в чём обоснованно обвиняли немцев, теперь обнаруживают и у их противников. Жестокость боевых действий, трагедия Бельгии, развалины Лувена, бомбардировка Реймса, страдания мирного населения и прочее парируются, например, рассказами о немилосердном отношении к католическим священникам и традиционным для Европы (со времён Наполеоновских войн) «пугалом» в виде казаков. Указание на использование немцами газов – тем, что их применяли и другие воюющие стороны, хотя здесь нужно делать оговорки – Россия, например, крайне редко использовала это оружие. Получается – все виновны, все были жестоки, все должны каяться…
Трагическая тема – гибель в ходе войны мирных жителей – детей, женщин, стариков. Понятно, что каждая воюющая сторона обращает в пропаганде и контрпропаганде внимание на свои жертвы среди мирного населения. И так было не только в Первую мировую. Сегодня немец скорее вспомнит разбомблённый Дрезден, русский – разрушенный Сталинград, англичанин – бомбёжки Лондона, японец – развалины Хиросимы и Нагасаки, а серб – Вуковар...
– Вернёмся к теме конфликтов. Ведь они существовали перед той войной. В частности, из-за территорий, которые кто-то считал своими, а они были в тот момент в составе других гособразований.
– Но всё же, говоря о Первой мировой, я бы не стал сосредотачиваться только на политике и геополитике. Да, конечно, современники отмечали, что «в ряду европейских народов немцы составляют нацию, которая не имеет у себя запасных земель, свободных территорий и колоний. Все другие народы (испанцы, португальцы, бельгийцы, голландцы, англичане, французы, русские, итальянцы, датчане и пр.) владеют подобными землями, составляющими как бы запасной фонд» (И.А. Сикорский). Борьба шла за территорию, за внешнеполитическое и экономическое господство. Но тут мы не увидим непримиримой борьбы идеологий, что называется – не на жизнь, а на смерть.
Конечно, в Германии и России были задействованы националистические лозунги, но в России был император, в Германии – кайзер. А республиканская
Обязательно нужно отметить, что выявился новый, машинный характер войны, который сильнейшим образом повлиял на её участников, на их психологию и даже психику. Люди реально сходили с ума от артобстрелов.
Многое из того, что происходило в обществе и умах в период войны, потом отзовётся через много лет. Пропаганда германофобии и шпиономании в царской России подготовила почву для измышлений об измене в верхах и противопоставление фронта и тыла, где якобы «окопались» исключительно предатели, спекулянты и шпионы. Всё это в итоге обернулось против монархической власти, способствовало росту революционных настроений. Можно задуматься и над тем, в какой степени шпиономания и «охота на ведьм» периода Первой мировой заложили основу для последовавших через 20 лет поисков «врагов народа», шпионов и вредителей. Этот конфликт, мне кажется, можно назвать долгоиграющим.
– А есть ли подобные конфликты или «белые пятна», которые до сих пор недостаточно изучены?
– Политические и экономические последствия войны исследованы, но мы мало знаем о психологическом опыте, вынесенном из той трагедии российским обществом в целом и отдельными участниками в частности. Хотя, конечно, была художественная литература. П. Краснов в эмиграции пишет большой роман «От двуглавого орла к красному знамени». В СССР наиболее известной книгой стал «Тихий Дон» М. Шолохова, создавалась эпопея С. Сергеева-Ценского «Преображение России», было «Хождение по мукам» А. Толстого, книги К. Федина, других прозаиков и поэтов – они о многом говорят, многое раскрывают. Но это всё-таки не научные труды. Сейчас выходит много монографий, переиздают воспоминания, но колоссальный историографический и исследовательский пробел явно не восполнен в полной мере.
Опыт войны оказался «разорван», искорёжен идеологией. Не последнюю роль сыграл тот факт, что попытки мемуарной рефлексии отдельных участников событий и первые научные труды создавались после окончания войны в ситуации раскола на белых и красных, граждан СССР и эмигрантов. К тому же для многих из них (я говорю про полководцев Красной и Белой армий, которые прошли школу Первой мировой) опыт революции и Гражданской войны в определённой степени заслонил опыт Первой мировой.
Можно смело утверждать, что в отечественной историографии, социологии, психологии целый ряд проблем требует гораздо более внимательного изучения, в то время как в Европе тема человека, общества, армии и тыла в той войне получила более подробное рассмотрение в самых разных плоскостях – от исследований историков и психологов до философских работ.
– Национальные конфликты стали одной из причин гигантской катастрофы. Удалось ли их погасить по итогам войны?
– Опять же вспомним кое-что о более ранней эпохе конца XIX – начала ХХ века. Именно тогда русские мыслители всё чаще стали задумываться о неоднозначности технических достижений и негативных последствиях процесса, который в наше время получил название «глобализация». Люди и страны сближались, развивалась транспортная инфраструктура, другие средства коммуникации, но это сближение… ещё больше разделяло их – и людей, и страны. Многое из казавшегося стабильным, вечным, непреходящим становилось всё более иллюзорным.