Литературная Газета 6495 ( № 17 2015)
Шрифт:
Горькая весть с Украины пришла:
В Киев ворвался сегодня тиран.
Гнев наш безмерен, и скорбь тяжела,
Братья по песне – Тычина, Бажан!
Солдат, павший за Родину, бессмертен. Об этом пишет Гурген Борян в своём произведении «Бессмертие».
Отважный воин, павший в грозный час
В бою
Склоните головы! Не смерть на вас –
Бессмертие глядит!
Рачия Ованесян также сражался с оружием в руках во имя Родины и написал многочисленные стихи на военную тему. Одно из них озаглавлено «Шлем». После войны поднимается пшеница на месте, где солдаты вели героические бои. А в поле спелой пшеницы лежит каска погибшего солдата, к которой никто не прикасался, поскольку
Пахарь место отводит ему,
как святыне,
А поэты поэмы слагают о нём!
В своих стихах, посвящённых Великой Отечественной войне, армянские поэты, как народные сказители в героическом эпосе «Давид Сасунский», прославляют дружбу народов и отрицают войну. В произведении «Сестре Шуре» (Рачия Ованесян) раненый армянский солдат, за которым ухаживает медсестра Шура, обращается к девушке с особым умилением, как будто только благодаря ей он будет спасён и в ней видит своё спасение:
И часто спрашивал я сестру
Ночью тревожной, когда не спится:
«Выживу, Шура, я или умру?
Правду мне, правду скажи, сестрица».
На полях Великой Отечественной войны погибли сотни тысяч армянских отважных солдат и командиров. Многие из них стали героями войны, часть из них – посмертно. Их память также породила у поэтов печальные стихи утраты. Одно из них – произведение «Не возвратились пахари домой» Гегама Сарьяна, каждая строка которого звучит как реквием:
Лучи угасли на вершинах гор –
Не возвратились пахари домой.
Если кто-то когда-нибудь побывал в концлагере Освенцим, видел сохранившиеся по сей день картины чудовищных мук жертв, если он разумное существо, созданное Богом, то он будет ненавидеть фашизм и любую войну.
Теги: фронтовая поэзия
Нерушимая память бойца
Амо САГИЯН
(1914[?]-1993)
ЗЕЛЁНЫЙ
Красуешься под ветерком,
сверкаешь свежею листвой,
Дорогам детства тень даришь
и ночью жадно ждёшь зари[?]
В теснинах сердца моего
звонкоголосый говор твой.
О дальний, дальний, дальний мой,
зелёный тополь Наири!
Ах, как взметнувшийся костёр,
стоит зелёный твой огонь!
Я издали тебя молю –
гори, мой трепетный, гори!
Изжаждавшиеся поля
желанною прохладой тронь,
О дальний, дальний, дальний мой,
зелёный тополь Наири!
Поёт мой жаворонок – сын,
резвящийся в тени твоей.
Его получше приголубь, порадостнее одари,
Листвой бессонной осени,
отцовской ласкою согрей,
О дальний, дальний, дальний мой,
зелёный тополь Наири!
Меча и пламени певец,
я лишь твоей хочу любви,
Я за тебя пошёл на бой,
меня разлукой не кори, –
Умру, чтоб вольным быть тебе,
исчезну я, а ты живи,
О дальний, дальний, дальний мой,
зелёный тополь Наири!
1942
Перевод Марии ПЕТРОВЫХ
Ваагн ДАВТЯН
(1922 –1996)
Солдат на последней высоте
Чу, стихли залпы громовые...
Дивяся вешней красоте,
Свободно он вздохнул впервые
На этой славной высоте,
На безымянной, на последней,
С которой в майский день видны
Не вражий тыл, не край передний,
А вехи пройденной войны.
Сюда от отчего порога
Из всех маршрутов и путей
Бойца вела одна дорога,
Та, на которой сто смертей,
Та, где метели свищут грозно,
А в зной не манит деревцо.
И стало словно бы из бронзы
Солдата смуглое лицо.
Борьба неравная вначале,
Как хмурый скульптор, без резца
Оставила следы печалей
У губ, у строгих уст бойца.
Но сгладив те морщинки, следом
(Та боль да не вернётся впредь!)
Спешила на челе Победа
Покой и мир запечатлеть.
Откинул полы плащ-палатки
И каску приподнял солдат.
Легла шинель в литые складки
От богатырских плеч до пят.
Над краем, брошенным врагами,
Спокойно русский воин встал.