Литературная Газета 6536 (№ 50 2015)
Шрифт:
О пистолетах вальтер и «записке Шелепина»
О пистолетах вальтер и «записке Шелепина»
Политика / Настоящее прошлое / Продолжение темы
Теги: Вторая мировая война
«ЛГ» не раз обращалась к теме Катынской трагедии. В частности, в № 39 под заголовком «Вокруг расстрела поляков» в связи с выходом интервью доктора исторических наук А. Плотникова корреспонденту
Редакция оставляла за собой право вернуться к теме и попросила высказать свои соображения историка Алексея ПЛОТНИКОВА, к которому были адресованы претензии польского посольства. Публикуем его ответ.
Пользуясь возможностью, хочу ответить на высказывания заместителя польского посла о моих «недопустимых» с точки зрения официальной Варшавы высказываниях по «Катынскому делу» – делу о расстреле польских военнопленных в начале Великой Отечественной войны под Смоленском. Эта история изначально, ещё в 1943 году, получила название «геббельсовской провокации».
«Геббельсовской» её назвали потому, что в годы войны и в первые послевоенные годы ни у кого не вызывал сомнения факт расстрела поляков немцами, а также по той причине, что «дело» с немецкой стороны по обвинению Советского Союза в Катынском расстреле лично курировал именно министр пропаганды Германии Й. Геббельс. И оно имело тогда для всех очевидный провокационный характер, направленный на раскол антигитлеровской коалиции и недопущение участия в войне против Германии сформированных в СССР польской армии Андерса и Войска Польского Берлинга.
Не вдаваясь в историческую дискуссию, которая официальной Варшаве не нужна, поскольку в нынешней Польше – в отличие от былой народной и социалистической – давно сформулирована «единственно правильная» версия событий в Катыни, отвечу заместителю посла Польши по высказанным им претензиям ко мне.
Для начала отмечу, что практика «окриков» из польского посольства по поводу «неприемлемой» и «возмутительной» для Варшавы трактовки катынских событий имеет давнюю историю. Впервые окрик прозвучал в 1990 году в адрес главного редактора «Орловской правды», год спустя – в адрес главного редактора «Военно-исторического журнала». Не могу не заметить и того, что все противоречащие официальной польской версии факты или откровенно игнорируются и замалчиваются, или цинично «выворачиваются наизнанку», извращаются и фальсифицируются. Иногда вопреки логике и здравому смыслу.
А теперь по порядку.
В первую очередь отмечу, что г-н заместитель посла очень странно интерпретирует известную «Анжерскую декларацию» польского эмигрантского правительства от 18 декабря 1939 года, официально опубликованную и содержавшую изложение основных принципов внешней политики «правительства в изгнании». При этом он обвиняет авторов интервью в «интерпретации фактов, несоответствующей историческим знаниям». Между тем одним из «принципов» этой политики было чётко зафиксированное в «Анжерской декларации» положение о «продолжающейся войне с Советским Союзом» (немецкий аналог – Kriegszustand mit der Sowjetunion – даёт ещё более чёткое определение).
Думаю, г-ну Чещлику, как дипломату, должно быть лучше других известно, что на официальном, дипломатическом языке такая формулировка означает не что иное, как формальное объявление Советскому Союзу войны, причём объявление одностороннее, поскольку советское правительство, как известно, войну Польше не объявляло. Так что никак «не соответствует
Самым же поразительным является то, что «храброе» эмигрантское польское правительство при этом не объявило войну Германии, которая действительно оккупировала и расчленила страну, развернув сеть концлагерей и уничтожив впоследствии около шести миллионов поляков. Германия в декларации 18 декабря лишь обтекаемо именуется «Главным врагом – Немецкой империей» – и не более. Это тоже красноречивый факт, о котором г-н Чещлик умалчивает.
13 апреля 1943 года министерство Йозефа Геббельса провело пресс-конференцию с демонстрацией киноролика и фотоматериалов об убитых в Катынском лесу польских офицерах. В те дни Геббельс записал в личном дневнике: «Катынское дело становится колоссальной политической бомбой, которая в определённых условиях ещё вызовет не одну взрывную волну…»
Далее в его письме мы видим традиционный набор штампов польской пропаганды. Например, о том, что « факт расстрела польских офицеров и солдат НКВД был подтверждён источниками и многими советскими историками (выделено мной. – А.П. )», атака на ненавистную «Комиссию Н. Бурденко», «Специальное сообщение» которой якобы было отвергнуто Нюрнбергским трибуналом «за недостаточностью доказательств».
Ну и конечно же, несмотря на всю свою абсурдность, опять всплывает утверждение о закупленных НКВД «специально для расстрела польских офицеров» немецких вальтеров ППК калибра 7,65 мм и немецких же к ним патронов (жаль ещё, что г-н Чещлик не уточняет названия фирм-изготовителей). Всё это якобы большими партиями поставлялось из Германии в СССР в предвоенные годы. Эти утверждения бездоказательны, не соответствуют историческим фактам, а вернее, прямо им противоречат.
Ещё один исторический перевёртыш. «Многими советскими историками» (имена которых польский дипломат почему-то не называет) «факт расстрела польских офицеров и солдат НКВД» не мог быть подтверждён уже хотя бы потому, что в СССР – вплоть до времён М. Горбачёва и «польского Катынского орденоносца» А. Яковлева – твёрдо придерживались позиции о безусловной вине в Катынском расстреле руководства фашистской Германии, подтверждённой выводами комиссии Бурденко. Эти выводы, кстати, остаются официально и профессионально неопровергнутыми до настоящего времени.
Что касается «историков», разделяющих «геббельсовскую версию», то к ним относятся те, кто активно содействовал распространению у нас «Катынского мифа» в конце 1980-х – первой половине 1990-х годов. К их числу надо отнести Ю. Зорю, Н. Лебедеву, В. Парсаданову, И. Яжборовскую, А. Яблокова, а также их неизменного «духовного» и политического гуру – покойного А.Н. Яковлева.
Спешу поправить и «огорчить» г-на Чещлика и по поводу Нюрнберга. Трибунал не просто «не отверг» Специальное сообщение комиссии Н. Бурденко, раз принял его в качестве официального документа советской стороны под № СССР-54, но и безоговорочно признал в обвинительной части приговора «Катынский расстрел» преступлением фашисткой Германии (Раздел III «Военные преступления»). «Рукописи не горят», их нужно внимательно читать, а не извращать.