Литературная Газета 6537 (№ 51-52 2015)
Шрифт:
Возле церкви её уже ждали полицейские. Двери открыли, но внутрь не пустили, чтобы не нарушить следы, оставленные грабителями. Налётчиков поймали и осудили. А вскоре завели уголовное дело и… на саму хранительницу храма.
Случилось это так. После той страшной ночи ключи вновь оказались у Татьяны. Вторично она несла их, когда в деревню приехала следователь из Твери Оксана Гусева. На полу, припорошённом осыпающейся побелкой, было много следов. Следователь гадала, какие из них могли принадлежать грабителям. Татьяна предположила, что, коли после
В Бежецке, куда Тверской областной суд вернул дело на повторное рассмотрение после апелляции, поначалу обнадёжили, мол, всё же ясно как божий день, оправдаем, но на деле не только не оправдали, не только подтвердили прежнее обвинение, но ещё и увеличили сумму штрафа до 15 тысяч. Кстати, перед этим в Бежецке состоялось совещание районных прокуроров, где на примере дела Нарубиной говорилось о частых нарушениях правоохранительными органами законов УПК. Правда, вывод сделан был неожиданный. Мол, система должна защищать себя и впредь поддерживать обвинение.
18 июня уже нынешнего года в Тверском областном суде, куда адвокат подал очередную апелляцию, дело Нарубиной слушалось в третий раз. Надежд на его благоприятный исход, признаться, уже не было. Но случилось непредвиденное. Государственный обвинитель Семён Переверзев, уточнив, что Татьяна во время первого судебного слушания вовсе не хотела менять показания, а пыталась лишь уточнить их, вдруг отказался от обвинения. Так и сказал: «В связи с отсутствием состава преступления».
Решением суда уголовное дело было прекращено.
Вот, казалось бы, и всё. Правда восторжествовала. На этом можно было бы и поставить точку. Но никак нельзя обойти стороной позицию церковных властей. Вернее, отсутствие всякой позиции.
Вот и в деле Нарубиной, несмотря на многочисленные обращения журналистов, епархиальное управление хранило гробовое молчание. Никак не отреагировало оно ни на обвинительный, ни на оправдательный приговоры. Как и на просьбу жителей назначить в храм деревни Шаблыкино нового настоятеля.
Сам храм в прошлом году ещё пять раз обворовывали. Грабители найдены не были…
Тверская область
Итак, она звалась Татьяной
Итак, она звалась Татьяной
Общество / Человек / Линия жизни
Кабыш Инна
Теги: общество , образование , самосознание
В начале учебного года позвонила мне подруга из Германии (она сама много лет проработала учителем русского языка и литературы. Но вышла замуж за немца и теперь живёт в Германии).
Я рассказала о том, как накануне Дня знаний встретились с коллегами на августовском педсовете, обменялись летними впечатлениями: кто по Испании путешествовал, кто в Париже был.
– Погоди! – перебивает меня подруга. – Как это «в Париже»?
Слово за слово выяснилось, что у наших соотечественников за рубежом существует устойчивое представление (я бы сказала «миф») о том, что учитель в России – нищий, плохо одетый, замученный. (Эмигрантам вообще нравится думать, что у нас всё плохо. Это оправдывает их отъезд с Родины. Моя подруга – исключение. Она всегда рада услышать что-нибудь хорошее о России.)
Но миф этот, замечу, не только эмигрантский. Не так давно я выступала на радио и, когда на вопрос ведущей о зарплате учителя назвала цифру, на студию обрушился шквал звонков.
(Сразу оговорюсь, что озвученная сумма касается только московских учителей. На периферии, насколько мне известно, зарплаты по-прежнему маленькие. И не касается меня: я писатель, у меня мало часов, нет кабинета, классного руководства и прочих нагрузок, дающих ощутимую прибавку к заработку.)
Оказывается, русскому человеку дорог миф о том, что учитель беден как церковная крыса и гол как сокол. Почему? Думаю, потому, что многие россияне, тяжело и неинтересно работающие, получают всё ещё мало, а тут за «разумное, доброе, вечное» платят приличные деньги. Брать деньги за Пушкина, Достоевского и Чехова у нас считается неприличным (а между тем ещё Шаляпин совершенно верно заметил, что бесплатно поют только птицы).
Учитель, приезжающий в школу в норковой шубе и на собственном автомобиле, – это не укладывается в голове.
Попытаюсь уложить.
Итак, она звалась Татьяна. Точнее, Татьяна Юрьевна Мареева.
Стильная, всегда хорошо, со вкусом одетая, на каблуках и с маникюром. А ещё – учитель высшей категории, досконально знающий свой предмет и любящий детей.
В юности хотела стать журналистом, но что-то не срослось – поступила в педвуз. «И никогда об этом не пожалела!» – призналась она мне.
Сказать, что она работает много, – ничего не сказать. Подготовка к урокам, проверка тетрадей, педсоветы, заседания, курсы повышения квалификации.
Она успевает всё (даже читать!). На мой вопрос о зарплате ответила, что ей на всё хватает. (А это «всё» включает: одеваться, лечиться, путешествовать, растить двоих детей.)
А на вопрос, как справляется со школьной бюрократией (Татьяна Юрьевна ещё и завуч), сказала: «Да, бумаг много, но ведь есть дети и русская литература – они не дают «впасть в уныние», подпитывают, вдохновляют».